Некромант. Новелла о непутёвой ученице - стр. 9

– А так?

Племянница подняла с дороги гвоздь и ткнула себе в бедро. Было видно, что она стиснула зубы от боли и захромала.

– Нет, – дёрнулся я, – я лучше откажусь от тебя. Отдам другому на попечение. Например, магистру Тулию.

– Да ты рехнулся! Все знают, что он извращенец! У него наложницы мёртвые! Я к нему не пойду! – закричала Мира, указав рукой куда-то в сторону, словно именно там находился мой коллега.

– Тогда к магистру Маркерию Край.

– А этот старый, как какашки Первого бога! Он даже двух слов связать не может.

– Он сильнейший в окру́ге.

– Он был им полвека назад!

– Тогда прекрати дурью маяться, – произнёс я.

Дальше мы некоторое время шли молча. Но это молчание, как ни странно, прервала не Мира, а Таколя.

– Гашпадин, дажвольте ваплош? – наконец, осмелев, осторожно заговорила она, когда наше путешествие уже подходило к концу.

– Да, спрашивай.

– Жачем у них машки на личщэ?

– Когда кто-либо из нашего народа умирает, то тело не предают погребению, а поднимают и вновь заставляют приносить пользу обществу. И чтобы лица родственников и друзей не сильно бередили душу, их закрывают. Сначала ведь мертвяков использовали там, где даже каторжане мёрли, как мухи, от непосильного труда, либо в виде солдат первой линии, ведь никому неохота махать киркой в угольной шахте, таскать по болотам бревна или получать первые удары вражеских копий и стрел. Это потом стали закупать для быта.

– Гашпадин, а что вы тагда земле пледалёте?

– Во-первых, мы не хороним, а сжигаем, а во-вторых, нежить со временем тоже рассыпается. Кроме того, родственникам умершего перед поднятием тела отдают сердце покойного. Его и предают огню. В специальном месте, которое зовётся Полем Покоя, ставится камень с небольшой нишей, куда вкладывается посмертный сосуд. Это такая кубышка размером с кулак. Она из стекла. Туда помещается прах, крышка плотно запечатывается прозрачной смолой и накладывается заклинание. Внутри в ритме живого сердца бьётся цветной огонь, а посмертный сосуд издаёт тихий стук. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Очень красиво ночью. Сверчки, ночные птицы и пульсация сердец. Камнем ведь не ограничиваются, часто там такие произведения искусства, аж дух захватывает. Статуи, миниатюрные храмы, фонтаны, стенки с барельефами и мозаиками.

– Штлашно, – тихо ответила рабыня.

– Не знаю, мне не страшно.

– Там ночняк, – произнесла Мира.

– Что?

– Ну, очень хорошо летней ночью. Мы там с девчонками вино пьём, – пояснила племянница таким тоном, словно я законченный недоумок.

Ох, уж эти подростки.

– А мама знает?

– Неа. Но ты же не скажешь. Я же твоя любимая ученица.