Некромант и госпожа Фортуна - стр. 47
Какая же прелесть! Этот двухметровый стручок хотел, чтобы я его проверила.
— Сухари забыл. — И я указала пальцем на поджаренные кусочки хлеба в миске.
Бедняга так расстроился, что даже его уши повисли, как вареные макаронины. У орков они, конечно, не такие длинные, как у эльфов, но близки к тому.
— Не расстраивайся. Зато ты назвал все остальные составляющие!
Умертвие просияло, уши снова встали торчком вверх и назад, а рот искривился в подобии улыбки. Ну, над последним стоит поработать. Неизвестно, сколько лет эти лицевые мышцы вообще не работали.
Набив желудок и сыто отвалившись от стола, я засобиралась к себе в комнату. Подняться было сложно, да и лениво. Помог мне студент из моей группы. Интересно, я когда-нибудь запомню их имена?
— Титуниали! Из твоего окна вода льется! Я проходил возле общежития и меня окатило! — возмущался парень, нависнув надо мной, а с его челки падали капли прямо на мои колени.
Что ж, все как всегда. С орком заладилось, значит, в каком-то другом месте убыла удача. А ведь в комнате осталась гусеница, в которой заперта душа Туны!
***
Ненавижу бег. И тем не менее бежала я в общежитие так, будто от этого зависела моя жизнь. Жизнь и правда зависела, но не моя. Я очень переживала за Титуниали. Пусть она и была вполне себе упитанной гусеницей, но против студента, тем более мага, была бессильна. Я уже представляла себе, как противная эльфийка пытается прибить насекомое с помощью заклинания. Соседка мне попалась стервозная, против меня настроенная, так что вряд ли подумала бы сохранить гусенице жизнь на случай, если она моя.
Дверь в общую комнату я открыла резко, сбивая штукатурку со стены. Наверняка осталась рытвина от ручки, но я не проверяла. Передо мной открылась картина, которую даже я, экспериментатор и ученый со стажем, не смогла себе вообразить. Посреди гостиной в большом водяном пузыре плавала радужная гусеница, а растение, на котором я оставила насекомое, листьями переносило этот шар к окну. Цель была ясна – выбросить пузырь вместе с Титуниали на улицу. Видимо, это была не первая попытка зеленого нечто утопить гусеницу и выдворить ее прочь, скинув во двор. Это подтверждали и слова одногруппника. Получается, Туна была способна противостоять растению, но явно недолго.
— Эй, лиана бессовестная! — обратилась я к неизвестному существу на подоконнике. Из горшка этот монстр давно вылез, передвигаясь на корнях, как на ножках, только у него их было пять. — Отпусти гусеницу.
Комнатный цветок замер, не донеся водяной пузырь до подоконника. Наверняка эти двое были настолько увлечены битвой, что даже не заметили, как я вошла. А вошла я с грохотом. На несколько секунд все застыло, будто время остановилось. Я уже хотела снова потребовать отпустить Туну, но растение меня опередило. Оно резко отпустило сферу, отчего та упала на пол и растеклась лужей, заливая всю мебель. Отвлекшись на беспорядок и поиск гусеницы, я не сразу заметила, что цветок давно вернулся в горшок, принял прежний, слегка подсохший и завядший вид, будто и не он только что пытался утопить своего противника. К слову, небольшое отличие было: парочка листьев была поедена, предположительно, болтливой гусеницей, которая пыталась вывести на растении новые ругательства в моей адрес. Теперь стал ясен мотив действий цветка, пусть я их не одобряла.