Некоторые вопросы теории катастроф - стр. 105

Я спросила:

– Где Джейд? Что-то я ее не вижу.

– Здесь где-нибудь, – небрежно ответила Лула, не прекращая разговора с парнем по имени Люк, в белой футболке в облипку и с мощными руками, похожими на чугунные трубы. Употребляя односложные и двусложные слова, он рассказывал ей увлекательную историю о том, как его вышибли из Военной академии Вест-Пойнт за дедовщину.

– А я ее не вижу, – тревожно озираясь, повторила я.

– Она в туалет пошла.

– У нее все в порядке?

– Конечно.

Взгляд Лулы буквально приклеился к лицу Люка, словно он Диккенс или Сэмюэль Клеменс какой-нибудь.

Я протолкалась в женский туалет:

– Джейд?

Там было парно и мутно, как в давно не чищенном аквариуме. Перед зеркалом толпились девчонки в тесных штанах и облегающих топиках, красили губы и расчесывали длинными ногтями волосы, жесткие, как соломинки для лимонада. По полу змеились полосы размотавшейся туалетной бумаги. Ревела сушилка для рук, хотя никто ею не пользовался.

– Джейд? Джейд, ау!

Присев на корточки, я разглядела в кабинке для инвалидов зеленые блестящие босоножки.

– Джейд! У тебя все хорошо?

– Да что за нахер? Что тебе?

Джейд вышла из кабинки, хряснув дверью об стену.

Позади нее виднелся какой-то дядька лет сорока пяти. Он втиснулся между унитазом и держателем для туалетной бумаги. Густая каштановая борода рассекала его лицо на странные геометрические фигуры вроде тех, что первоклассники на уроках труда вырезают из бумаги и наклеивают на оконные стекла. Рукава джинсовой курточки были ему коротки, а судя по выражению лица, он с готовностью откликался на команды вроде «К ноге!» и «Фас!». Расстегнутый пояс брюк свисал, словно гремучая змея.

– Ой, – промямлила я. – Я, это…

– Помирать собралась?

Лицо Джейд, зеленовато-бледное при тусклом освещении, влажно блестело, как тюлень. Золотистые прядки липли к вискам вопросительными и восклицательными знаками.

– Да нет…

– Вот и не хрен меня дергать! Я что, мама тебе?

Джейд повернулась на каблуках, захлопнула за собой дверцу и защелкнула задвижку.

– Вот стервоза, – прокомментировала какая-то латиноамериканка.

Она подводила глаза у раковины. Верхняя губа у нее была натянута на зубах, как целлофановый пакет, набитый объедками.

– Подруга твоя?

Я обалдело кивнула.

– Гони ты ее в шею.

Случалось, к моему ужасу, Лула тоже исчезала в женском туалете минут на пятнадцать-двадцать (Беатриче сильно изменилась за семь столетий, да и Аннабель Ли тоже). Потом обе, и Лула и Джейд, появлялись с сытым, самодовольным выражением на лицах, как будто бы там, в кабинке для инвалидов, они вычислили число «пи» до последнего десятичного знака