Нёкк - стр. 83
– Знаю.
– А я вместо “чирик-чирик” слышу терцию и доминанту в ля бемоль мажоре.
– Я не знаю, что это значит.
– Ну то есть нота до плавно переходит в ми бемоль, точь-в-точь как в одном из соло Шуберта, в симфонии Берлиоза и концерте Моцарта. Птица поет, а я все это вспоминаю.
– Вот бы и мне так.
– Не надо. Это ужасно. Такая каша в голове получается.
– Зато ты думаешь о музыке, а я только о том, как бы чего не случилось.
Бетани улыбнулась.
– Я всего лишь хочу нормально спать по утрам, – пояснила она. – Но у меня за окном заливается эта танагра. Жаль, что нельзя ее выключить. Или мою голову. Одно из двух.
– А я тебе подарок купил, – вспомнил Сэмюэл.
– Какой еще подарок?
– Из торгового центра.
– Какого еще торгового центра? – удивилась Бетани, но потом вспомнила, и лицо ее прояснилось. – Ах да, из торгового центра! Точно!
Сэмюэл порылся в рюкзаке и достал кассету – блестящую, по-прежнему в целлофановой обертке. Сейчас она вдруг показалась ему крошечной, размером и весом не больше колоды карт. Маловато для значимого подарка, с сожалением подумал Сэмюэл, расстроился и резко сунул Бетани кассету, испугавшись, что если помедлит, то уже не решится отдать.
– Вот, держи, – сказал он.
– А что это?
– Это тебе.
Бетани взяла кассету.
– В торговом центре купил.
Сэмюэл мечтал, как Бетани, получив подарок, радостно улыбнется и бросится ему на шею: ну надо же, воскликнет она, и как ты догадался? Это же идеальный подарок! Бетани осознает, что Сэмюэл чувствует ее, как никто другой, понимает все, что творится у нее в голове, да и сам он – интересная творческая личность с богатым внутренним миром. Однако, судя по лицу Бетани, ничего такого она не подумала. Она прищурилась и наморщила лоб, как будто пыталась разобрать чей-то досадно сильный акцент.
– А ты знаешь, что это? – уточнила она.
– Экспериментальная вещь, – повторил Сэмюэл слова продавца. – Не каждый поймет.
– Вот уж не ожидала, что ее запишут, – заметила Бетани.
– Их там целых десять! – добавил Сэмюэл. – Одна и та же пьеса записана десять раз.
Бетани рассмеялась, и Сэмюэл догадался, что выставил себя дураком, хотя и не понимал почему. Он чего-то явно не знал.
– Чего смеешься? – обиделся он.
– Да это же шутка, – ответила Бетани.
– Какая еще шутка?
– Во всей этой пьесе нет ни звука, – пояснила она. – Ну то есть… полная тишина.
Сэмюэл озадаченно уставился на Бетани.
– Там нет ни одной ноты, – продолжала Бетани. – Пьесу исполнили всего раз. Пианист просто сидел за инструментом, но ничего не играл.
– Как так?
– Ну вот так. Сидел и считал такты. Потом встал и ушел со сцены. Вот и вся пьеса. Не думала, что ее запишут.