Некама - стр. 9

– Огнев! К Поликарпову!

Борис Огнев, старший сержант радиолокационной службы, считающий недели до окончания армейского срока, не торопясь, сохраняя достоинство старослужащего, поднялся с койки, на которой отдыхал после дежурства, аккуратно намотал портянки, сунул ноги в сапоги. Проходя мимо дневального, дал ему легкий подзатыльник – чтоб не забывался:

– Не «Огнев», салага, а – «товарищ старший сержант Огнев!», и не «К Поликарпову!», а – «вас вызывает командир части майор Поликарпов!», понял?

Салага испуганно кивнул, а Борис дал ему еще одного «леща» («Надо не кивать, а говорить «так точно!») и направился к кабинету майора. В кабинете кроме самого Поликарпова сидел какой-то неизвестный штатский. Ну, порядок есть порядок, служба есть служба. Борис вытянулся, вскинул руку к пилотке и отрапортовал:

– Товарищ майор! Старший сержант Огнев…

– Да ладно, – махнул рукой командир части. – Проходи. Тут вот с тобой товарищ хочет побеседовать.

Штатский добродушно улыбнулся.

– Огнев Борис Ильич? 1935 года рождения?

– Так точно! – Борис принял столь любимый начальством придурковатый вид старательного служаки.

– А почему же не Фаерман Борух Наумович? – весело спросил штатский.

Борис похолодел.

– Простите, не знаю вашего звания…

– Капитан госбезопасности Николай Смирнов. Да вы не пугайтесь, Огнев – засмеялся он, увидев перевернутое лицо сержанта. – Я из отдела розыска военных преступников, так что если вы таковым не являетесь, то бояться вам нечего.

– Не являюсь, – пробормотал Борис.

– Особиста позвать? Или замполита? – осторожно спросил майор у незнакомца.

– Не надо. Вопрос следующий: с 1941 по 1944 год вы находились на оккупированной территории?

– Так точно.

– Оставь свое «так точно», – неожиданно вспылил Смирнов. – Я с тобой сейчас не официально беседую, мне надо кое-что выяснить, поэтому отвечай по-человечески. Тебе шесть лет было, когда война началась? Мне 14. Только я на Урале рос и под немца не попал. А что у тебя было?

– Ну, я точно не помню, – осторожно начал Борис и, увидев как поморщился кгбешник, заторопился. – В смысле, я начала войны не помню. Помню, что родителей заставили куда-то уйти, а нас с сестрой забрала к себе соседка…

– Хорошая русская женщина Глушкова Вера Андреевна, одноклассница вашего отца, – заметил Смирнов. – Повешена в сентябре 1943 года за укрывательство еврейских детей, брата и сестры Фаерман.

– Ее повесили? – вздрогнул Борис. – Из-за нас? Я не знал.

– Так и было. Что случилось потом?

– Нас забрали полицаи, сестру отвезли в лагерь, меня – в гетто. Потом часть детей из гетто переправили в партизанский отряд.