Неизвестный террорист - стр. 25
И поэтому довольно скоро и дурацкие шмотки, и нелепые туфли, и странные движения перестали казаться Куколке такими уж нелепыми и странными; напротив, теперь она находила их использование вполне осмысленным, ибо они были столь же подходящими и необходимыми для ее работы, как ножницы для парикмахера или фартучек для официантки, – это были обычные орудия труда, которые нужны, чтобы работа была сделана как следует, а клиенты остались довольны и продолжали приходить в клуб. И все же что именно заставляло их приходить сюда? Это-то и становилось для Куколки все менее очевидным.
Однажды, например, клиент заплатил ей за два часа «приватного шоу», и она думала, что ей придется показать все, на что она способна, однако почти все «выступление» она простояла на четвереньках, а он пялился на ее задницу так внимательно и серьезно, что ей показалось, будто она на приеме у гинеколога. И все же, как справедливо заметила Уайлдер, за шестьсот сорок баксов только так и можно рассматривать чужие задницы – серьезно и внимательно. А в другой раз какой-то тип заплатил ей тысячу за три с половиной часа, но вместо «приватного шоу» она все три часа просто сидела и слушала его, а он все говорил и говорил, а потом с залитым слезами лицом встал и ушел куда-то в ночь.
И кем бы эти мужчины ни были, они крайне редко упоминали о женах, подругах, детях. Разве что заявляли, что никаких жен и детей у них нет, или что супруги их не понимают, или иногда, особенно во хмелю, говорили и то и другое одновременно. Впрочем, Ферди с самого начала предупредил Куколку, что Chairman’s Lounge – это театр и у каждого здесь своя роль.
Все девушки в клубе имели псевдонимы, и у каждой был свой номер и свои физические особенности; например, у Мелиссы – плохо со зрением, а у Эмбер – с головой.
– Знаешь, кем мне иногда на самом деле хочется стать? – как-то вечером сказала Куколке Эмбер. – Я бы хотела стать мужчиной и хорошенько потрахать женщину. – И Эмбер, улыбавшаяся крайне редко, вдруг расплылась в загадочной улыбке, понять которую было совершенно невозможно. А потом прибавила: – Это, должно быть, что-то!
Среди девушек были и проживавшие в пригородах мамочки с детьми, и даже несколько студенток; Джеки славилась пышным бюстом, а Мария боготворила популярных людей и ухитрялась разглядеть знаменитость там, где другие не видели ее в упор, – был ли то «подающий надежды» актер, мелькнувший на телеэкране лет пять назад в рекламе шоколадных батончиков Cherry Ripe, или кто-то из «резерва», не слишком удачно снявшийся три года назад в рекламе пиццы Roosters; про каждого Мария с восхищением говорила: «Ах, какой чудесный парень! И уже такой знаменитый!»