Неизвестный нацизм: идеология и пропаганда, зерна и плевелы - стр. 15

Все, на чем мог удержаться нацизм – это то, что он заимствовал у национализма. В национализме социальное – его естественная часть. Но сюда нацистам непременно надо было прибавить чего-то иного: «Социальные институты сами по себе не реализуют социализм. Люди должны быть воспитаны так, чтобы думать, желать и действовать социально». Они хотели не институтов, а воспитания – нет, не семейного, не традиционного, а государственно-политического. Не традиции и культура, а политический режим делает человека из существа социального существом социалистическим. А в рамках расовых задач (чуждых нации как таковой) – национал-социалистическим.

То же самое происходит в делах защиты материнства и детства. Вроде бы все верно: «Мы боремся за наших женщин и детей, а значит, за вечную жизнь нашего народа». И даже еще вернее: «Мы требуем национальной политики, правового и экономического порядка, соответствующего нашему роду; искусства, выросшего в семье и общине и поддерживаемого ими; мы хотим иметь язык, провозглашающий наш национальный характер, и взгляд на историю, иллюстрирующий борьбу за существование разных поколений нашего народа». Если только не иметь в виду под «борьбой за существование» чисто биологический смысл, который стал ядром идеологии нацизма. Тогда верно: каждый народ борется за то, чтобы выжить физически, но не для того, чтобы просто выжить. Народ борется с тяготами жизни, чтобы взойти по ступеням культуры и цивилизации к высшим уровням бытия. И как только на какой-то из ступенек он обнаруживает «расовую доктрину», он летит вниз, как будто поскользнулся на разлитом литературной Аннушкой масле.

Нет сомнений, что в национальном организме самопожертвование – это высший нравственный уровень, когда душу отдают «за други своя». Но снова в идеологическом догмате нацизма нестыковка: «Одним из основных компонентов национал-социалистической доктрины является требование любви к национальному сообществу и жесткости по отношению к самому себе». В таком случае «возлюбить как себя самого» не получается – получается только лицемерие и самообман. Нацизм призывает к жестокости, как будто к самобичеванию в какой-либо секте.

Верно, что «национальная община не знает социальных предрассудков. Она исключает любой вид классового и группового эгоизма». Или же она знает такие предрассудки, но преодолевает их – именно потому, что знает, а не отрицает. Зато национальная община знает иерархию, которую все более обюрокраченный нацистский режим сформировать не смог. Как и любое сложное общество, немцы стали жертвой упрощенной политической системы. Взобравшиеся к вершинам власти лица оказались не сложными, а вполне примитивными натурами. Им просто не хватило времени, чтобы стать врагом всем и устроить немцам не свободу за счет других, а только верхушке режима – безграничную свободу для развития комплексов у богоподобных вождей. У СССР времени для этого было больше, и процесс зашел очень далеко – его остановила только война. А у нацистов война прекратила этот процесс, чем и спасла нацистов от краха, который образовался бы без всякой войны, попытайся они править без войны хотя бы еще десяток лет. Они опротивели бы сами себе быстрее, чем сама себе стала противна КПСС. Итог был бы тот же: усложнение общества не может мириться с примитивным управлением с помощью пропагандистских обманок и псевдонаучных выдумок.