Неизвестный Андерсен: сказки и истории - стр. 6
– Лишь бы меня не переплавили! – вздохнул фонарь. – Или ты и тогда сумеешь уберечь мою память?
– Ну-ну, старина, не теряй присутствия духа! – сказал ветер и принялся дуть.
В этот миг выглянул месяц, и ветер спросил у него:
– А ты что подаришь?
– Ничего! Я на убыли, да и фонари мне никогда не светили, наоборот, я светил за них. – С этими словами месяц опять скрылся в тучах, не желая докучливых разговоров.
Тут на крышку фонаря упала капля – росинка, что ли? Но капля сказала, что послана тучами как подарок, может статься, самый лучший.
– Я проникну в твое нутро и наделю тебя особой способностью: в любое время, когда пожелаешь, ты сможешь обернуться ржавчиной и рассыпаться в прах.
Фонарю, однако, подарок не понравился, и ветру тоже.
– А получше ничего не нашлось? – во всю мочь засвистел ветер, и вдруг, оставляя за собою длинный сверкающий след, с неба скатилась падучая звездочка.
– Что это было?! – воскликнула селедочная голова. – Никак звездочка упала? И по-моему, угодила прямиком в фонарь. Да уж, раз на эту должность метят столь высокопоставленные особы, нам пора восвояси! – И она ушла вместе с остальными.
А старый фонарь вспыхнул на диво ярко и знай твердил:
– Ах, право слово, чудесный подарок! Ясные звезды всегда были мне отрадой и светили так чудесно, как сам я никогда светить не мог, хоть и старался, не жалея сил, – ясные звезды обратили взоры ко мне, бедному старому фонарю, и прислали свою падучую подружку с подарком, да каким! Отныне всем, что я помню и вижу по-настоящему отчетливо, смогут полюбоваться и те, кого я люблю! Вот подлинная отрада, ведь если нельзя поделиться с другими, удовольствие выходит куцее, половинное!
– Весьма мудрая мысль! – похвалил ветер. – Только ты, поди, не знаешь, что для этого непременно нужны восковые свечи. Пока не зажжется в тебе восковая свеча, никто из других ничегошеньки не увидит. Тут звезды кой-чего не учли, они-то думают, все, что здесь светится, имеет внутри по меньшей мере восковую свечу. Уф-ф, притомился я что-то! – вздохнул ветер. – Пойду прилягу. – Так он и сделал.
На следующий день… впрочем, следующий день можно пропустить, а на следующий вечер фонарь лежал в кресле, и где же? У старого ночного сторожа. В награду за долгую верную службу сторож выпросил себе у тридцати шести советников старый фонарь. Советники посмеялись над его просьбой, но отказывать не стали, и теперь фонарь лежал в кресле возле теплой печки, он словно бы даже изрядно вырос в размерах – занимал почти все сиденье. Старики, сидя за ужином, ласково поглядывали на старый фонарь, они бы с радостью и за стол его усадили. Жили они в подвале, на два локтя в земле. Чтобы попасть в горницу, надо было миновать мощеный коридор, но внутри царили тепло и уют, потому что дверной проем обили сукном, кругом чистота и порядок, кровать укрыта за занавеской, на окошках тоже занавески, а на подоконниках – два диковинных цветочных горшка. Матрос Кристиан привез их не то из Ост-, не то из Вест-Индии – глиняные слоны с широким отверстием в спине. Горшки были наполнены землей, и в одном рос замечательный лук-резанец, а в другом цветущая герань – тут тебе у стариков и огород, и сад. Стену украшала большая яркая картинка, изображавшая «Венский конгресс», разом всех королей да императоров. Напольные часы с тяжелыми свинцовыми гирями отстукивали свое «тик-так!» размеренно, хотя и слишком поспешно, но старики считали, лучше пускай спешат, чем отстают. Они ужинали, а старый уличный фонарь лежал, стало быть, в кресле возле теплой печки, и казалось ему, будто весь мир перевернулся.