Неизвестный Алексеев. Том 3: Неизданная проза Геннадия Алексеева - стр. 70

Фильм «Таежная история», поставленный по рассказу преуспевающего прозаика Астафьева «Царь-рыба».

Астафьев – убежденный, воинствующий почвенник. Главный герой фильма – неотесанный, малообразованный, но добрый и чистый душой охотник Аким противопоставлен испорченным городским интеллигентам – капризной, избалованной, беспомощной Эльвире и ницшеанцу Гоге, который совершеннейший подлец и злодей.

Культура вредна, полагает Астафьев. Она, вкупе с нею и суетный городской образ жизни, иссушают человеческую душу, извращают натуру человека. Книги, стало быть, читать не следует (неплохо бы их просто сжечь, оставив разве что сочинения самого Астафьева), а города надо разрушить и на тех местах, где они стояли, посадить рожь и овес.

«Красные кхмеры» в Камбодже так и сделали. Интеллигентов они убивали мотыгами, чтобы не тратить на них патроны (более гуманные китайцы – «культурные революционеры» – интеллигентов перевоспитывали, доводя их до вполне скотского состояния).

Идеи Астафьева и его единомышленников благополучно возвратят нас к временам счастливой первобытной жизни, и все мы станем мужественными, незатейливыми умом, но честными и добросердечными охотниками, такими как Акимушка, в которого взбалмошная Эльвира (уж непременно ее должны были звать Эльвирой!) мгновенно влюбилась.

Простой человек лучше сложного – провозглашают почвенники. И от этого становится страшновато.

Вечером написал три стихотворения, которые, кажется, получились.

Самые лучшие минуты жизни – когда что-то сделано и это сделанное тебе нравится.

Во время ужина Александра Львовна сказала:

– Хорошо вам, поэтам. Сел на пенек, написал стихотворение и пошел дальше. Проза – другое дело.

Стало быть, Александра Львовна – прозаик.

…7

Фрагмент сумбурного утреннего сна.

В магазине Худфонда, что на Невском, стою у витрины и разглядываю выставленные для продажи курительные трубки. В магазин строем входят солдаты во главе с офицером. Офицер командует:

– Стой! На-пра-а-во! Покупай!

И солдаты в полном порядке, один за другим начинают покупать трубки.

«Все ясно, – думаю я, – их отправляют на фронт, а там без трубки не обойтись, там без трубки и шагу не ступишь. Но с кем же мы воюем?»

Тут я замечаю, что на мне надеты только плавки, и меня охватывает смущение.

«Это же не массандровский пляж, – думаю я, – надо было хоть шорты надеть».

Выйдя на Невский, я вижу, что ломают угловой дом. Внутри уже все разрушено, осталась лишь внешняя фасадная стена. Сквозь оконные проемы перебрасывают веревки. Человек двадцать, взявшись за них, начинают раскачивать стену. Раскачавшись, стена падает прямо на разрушителей, они не успевают отскочить в сторону.