Неизвестное об известном - стр. 31
Вы ничего не слышали о роли Лаврентия Берии в советском атомном проекте? Вам задурила голову талантливая советская пресса словами «Курчатов, Курчатов, Курчатов…». Да, был такой Курчатов, да, сделал он немало. Но роль его в создании атомного оружия оказалась сильно преувеличена в угоду вымарать из истории две другие личности – Лаврентия Берию и Юлия Харитона.
В свое время Капица назвал Берию дирижёром, который дирижирует оркестром, не зная партитуры. Это правда, что в руках у Берии была не дирижёрская палочка, а большая дубина, и руководил он именно ею, не разбираясь в деталях. Такие вещи, как управление советской разведкой, создание огромных подразделений из учёных, работа сотен тысяч зэков на строительстве атомных объектов, были под силу только Берии.
Второй человек, которого я упомянул, это Юлий Харитон. Наш, свой, советский Оппенгеймер (отец американской атомной бомбы). Глава КБ-11 – того самого места, где создавалась первая советская атомная бомба.
Здесь же, в КБ-11, трудился Яков Зельдович – начальник теоретического отдела КБ-11. Несколько слов о Якове Зельдовиче. Родился в Минске в 1914 году. Никогда не получал высшего образования, но был принят в аспирантуру Института химической физики. В 1943 году за работы в теории горения и взрывов был удостоен Сталинской премии, которую ему вручал лично Сталин. С 1948 года работал в КБ-11 над созданием ядерного и термоядерного оружия. Итак, роль Зельдовича понятна. Не очень ясна другая загадка: при чём тут особая группа в ФИАНе и молодой научный сотрудник А.Д. Сахаров?
Всё тут просто. То, что атомную бомбу построить можно, американцы уже доказали успешными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки. В возможности создания термоядерной (водородной) бомбы уверенности не было. То, чем занимался Яков Зельдович, – это изыскания в области термоядерных реакций. А вот главный атомный начальник Берия не доверял никому. Всё так же ему мерещились кругом вредители и шпионы. Потому и была создана специальным постановлением специальная группа в ФИАНе, в задачу которой входило читать отчёты Зельдовича, проверять и перепроверять его выводы и расчёты. Сахарову же очень льстило, что ему доверили работу проверять корифеев. Нравилась (как он сам писал в воспоминаниях) обстановка секретности и даже всякая бюрократия, сему сопутствующая: утром – в секретный отдел, получать там секретные материалы с пронумерованными страницами и ключ от секретной комнаты. Сидеть там, корпеть над формулами, расчётами и писать заключения, соглашаясь или не соглашаясь с признанными учёными.