Неизвестная Раневская - стр. 7
И причем они очень любили такие места, например: «Я Маркса прочел и мне ваш Маркс не понравился». Представляете, в 48-м году они сидят дома и это читают. Но так написано в пьесе! Потом там было такое выражение: «Массы, массы и массы. Огромная масса масс». И вот Эраст Павлович все время это говорил: «Опять массы, массы, я не могу, куда ни ткнешься − везде массы, массы, огромные массы масс».
У них было очень интересно…
Ольга Аросева
Стихи для Ахматовой
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица…
А. Ахматова, «Смятение»
Как-то раз зашла я к ней и застала Анну Андреевну Ахматову. Они очень дружили, общались. Сидела такая грузная женщина в ботах – мое представление о ней было совершенно другим. И Раневская сказала:
– Леля, это Анна Ахматова. Ты ее знаешь?
– Конечно!
− А это молодая актриса, − представила меня Фаина Георгиевна и снова обратилась ко мне: – Ты стихи Ахматовой какие-нибудь знаешь?
– Да.
– Ну прочти, ты будешь потом гордиться, что читала стихи самой Анне Ахматовой.
Я не знаю, что со мной случилось, то ли с перепугу, то ли от чего, но я встала и бойко начала читать: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет!» Наступила пауза. Я по лицам поняла, что куда-то не туда я поехала. Такая тишина наступила. И Фаина Георгиевна так печально сказала:
− А ее мама по-французски разговаривает.
Я стала оправдываться:
− Извините, я знаю, я не то…
А Ахматова говорит:
– Нет, это очень хорошо, мне это даже льстит, что ты меня перепутала с Есениным.
Я попыталась реабилитироваться:
– Я знаю ваше стихотворение про красный тюльпан.
И прочла ей «И только красный тюльпан у тебя в петлице…». Ахматова сказала:
− Ты не так читаешь. Это стихотворение нужно читать совсем с другой мелодикой. Я его написала в Ташкенте, в нем должна быть восточная мелодика.
И сама прочла его. На мой взгляд, довольно странно.
Алексей Щеглов
Театр на Электро-Завадской
На улице голубоватая мгла предрассветных часов.
Вдали рубиновая звезда Кремлевской башни.
Девушка в школьной форме (подойдя к окну, всматривается в даль). Где же его окно?… Ребята, кто был в Кремле?
Игорь. Я был. На экскурсии в Оружейную палату. По-моему, его окно на втором этаже, там, где горит свет.
Шустрый паренек. По-моему, по-твоему… Не знаешь, так и скажи… Если свет горит, – значит, его окно.
Игорь. Мы так думаем потому, что не представляем его спящим… Понимаю, что он спит, как все люди, а представить не могу… Мне кажется, это он всякий раз рассвет над Москвой своей рукой включает!
А. Суров, «Рассвет над Москвой»
Я играл с Фаиной Георгиевной в спектакле «Рассвет над Москвой». Так бывает всегда – актерских детей приспосабливают к спектаклю, чтобы не искать где-то на стороне. И я как сын режиссера Ирины Сергеевны Анисимовой-Вульф тоже там участвовал. Сколько живу, не могу забыть этот абсурдный спектакль. Потому что пьесу драматург Анатолий Суров