Неизменно рядом - стр. 4
– Я же говорю – дура, – вспрыснул мужик в бушлате.
– Шура! – вскочил долговязый. – Вы переходите все границы! Я требую сатисфакции!
– Да ладно тебе, – отмахнулся нахал. – Сатисфакции он хочет.
– Я к вашим услугам! Предоставляю вам право выбора оружия! – не сдавался аристократ.
– Остынь. Сам знаешь, не выйдет.
– Очень жаль, – продолжил долговязый тоном возвращающимся к нормальному, – что законы нынче другие.
– Не могу знать о каких законах вы говорите, – встряла Лиля, – но если мужчина может безнаказанно оскорблять женщину …
Она подчёркнуто замолчала, с нажимом произнеся слово «мужчина» – намек на то, что не собирается опускаться до уровня уязвлений.
– Ну, гражданочка, – серьезно заговорил Шура, – никто тебя не того … не оскорбляет. С чего ты взяла? Я говорю правду, по-другому не умею. А если правда тебе не нравиться, стало быть сама себя оскорбляешь.
Врачи продолжали суетится. Оголили Лиле грудь, обнажив выпирающие ребра. Рома Кушнир, весь взмокший, перешел на крик. Другой врач, Лиля его не знала, приложил к ее груди похожие на два утюга приспособления. Где-то, казалось в соседней комнате, раздался вскрик: «Разряд!» и тело женщины выгнулось дугой.
– А насчет дуры разъясняю, – продолжил Шура. – Не знаю как у вас, у буржуев, а у нас у простых так зовется доверчивая, простодырая баба, каковая верует во всю брехню. А когда прозревает, считает себя виноватой. Я ясно излагаю?
Лиля повернулась к долговязому. На худом лице повисла маска сожаления. Значит и он так думал. Думал что она дура. Молчал из жалости и такта. Кто и почему ее обманывал женщина не понимала. Не хотела понимать. Нарисованная ею реальность вполне устраивала своей идеальностью.
– Вы для этого сюда пришли? Сказать что я дура? Отлично. Считайте поручение выполнено. Еще что-нибудь?
– Весела аль хмура, все равно ты дура, – гоготнул морячок, поднимая с пола кирку. – Идем!
– Атанде, мон ами, – остановил его Александр, – смею предположить, то есть нет, я однозначно усматриваю в сложившийся ситуации некую несправедливость. Ммм … мадам Лили, в силу своего покладистого характера, не желает нам возразить. Но смирение ее, проявляется, так сказать, по привычке. Думаю, нам следует объясниться.
– На те, – прыснул толстячок, – то те этот … как его? … план гони, то нет, давай с каждым вошкаться. Сказано же, «согласная я» и это … как его? … «поручение выполнено». Так что, полный вперед! Айда!
– Нет, Шура. Это неправильно. Извините, мадам, но нам надо кое-что вам показать.
– Мне ничего не надо, – сказала Лиля, вставая с кровати на которой осталась лежать ее тело. Врачи, не теряя надежды, продолжали реанимацию. – Куда идти?