Неизбежность - стр. 14
Лев Валентинович Прошкин открыл глаза. Снег и непроглядная мгла окружали его. В ушах еще звучали последние слова бабы Геры, когда он услышал где-то вдалеке шум мотора. Из последних сил он встал в полный рост, гордо подняв голову, и в этот момент увидел свет фар, который стремительно увеличивался, приближаясь к нему, а шум мотора становился все громче. Лёва с трудом разжал правую руку и увидел у себя на ладони старую немецкую трофейную зажигалку, все что осталось у него в память от бабушки Гертруды. Зажигалка, несмотря на старость, всегда была исправна. Все эти годы он бережно ухаживал за ней, как за самой дорогой реликвией, тщательно смазывал, заправлял качественным бензином и менял фитиль. Ее привез дед, когда вернулся из Берлина в 1945 году, и баба Гера хранила ее долгие годы, а умирая отдала внуку со словами: «Лёва, настанет в твоей жизни момент и она спасет тебе жизнь, береги ее, это твой талисман, она всегда зажигается с первого раза и не подводит никогда, точно так же, как тебя не подводит твое сердце». Молнией пронеслись эти слова в голове Прошкина, он поднял руку высоко над головой и, теряя сознание, одним движением большого, почти онемевшего пальца высек искру.
Яркое пламя, как по взмаху волшебной палочки вырвалось наружу, освещая то место, где еще минуту назад лежал беспомощный Лев Валентинович. Через несколько секунд силы покинули его и он упал с высоты своего роста лицом в снег. Наступила полная темнота.
Первое, что увидел Лёва, открыв глаза, был белый потолок, по которому вальяжно прогуливалась большая черная муха.
«Во как меня торкнуло, – подумал Прошкин, – интересно, где я? В раю? В аду? Нет, наверное все же в раю. За что меня в ад-то? Вроде не заслужил».
Кучерявая улыбчивая физиономия склонилась над ним с явным интересом и пристально следила за тем, как Лёва приходит в себя. Прошкин навел резкость и увидел Степана, на котором был белый халат, и который улыбался во все свои 32 белоснежных зуба.
– Если Ангелы и похожи на этого придурка, то тогда меня а ад, пожалуйста, – выдавил из себя Лёва, прищуриваясь в надежде, что он ошибся. Кучерявая физиономия при этих словах начала неистово хохотать, и запах жуткого перегара ударил Прошкину в ноздри.
«Не ошибся», – подумал Лёва.
– Два варианта, Степа, – сказал спасенный, – или ты сдох или я ожил. Меня устраивает второй вариант.
– Шеф, учитывая, что я мертвецки пьян, а ты болтаешь без остановки, и то, и другое не далеко от истины, – ответил Степа и, почему-то начал скакать вокруг кровати, на которой лежал Прошкин. Степан изображал из себя, то ли буденовца на лихом коне, то ли казака возвращающегося домой из дальнего похода.