Неистовый узник - стр. 7
– Выходи, боец несокрушимой и легендарной украинской армии, будь она трижды неладна, – проворчал Илья, распахивая тюремную решетку. – Считай, прошел предварительную проверку. Мне поручено сопроводить тебя до отчего дома и сдать с рук на руки домашним привидениям. Старший лейтенант Илья Ткач, взвод специальной разведки, – небрежно козырнул он двумя пальцами на польский лад.
– А я уже не верил… – облегченно вздохнул Николай, скидывая ноги с тюремных нар.
– Такая вот неожиданная концовка у твоей военной эпопеи.
Взводу специальной разведки недавно выдали пару небольших, но маневренных джипов «Субару» (оба 92-го года выпуска). На одном из них Илья и заехал в бывший отдел СБУ, чтобы подбросить Калаченко. Рабочий день закончился, позвонил капитан Гнышев, неохотно признался, что парень чист, можно выпускать. «Если хочешь, присмотрись к нему, старлей. Парень реально владеет информацией о воинстве «укропов», вдруг поможет в твоем нелегком деле?» Илья довез Калаченко до улицы Связистов, утонувшей в зелени «плодово-ягодного» хозяйства. Улица на восточной окраине Краснодола начиналась от заброшенного клуба Авиастроителей и тянулась до выезда из города – последним сооружением на ней была центральная газораспределительная станция, питающая город из магистрального газопровода, проходящего восточнее.
– Приехали, приятель, – объявил Илья, останавливая машину у рослого забора из профилированного листа. За оградой просматривался массивный двухэтажный дом. – На свободу с чистой совестью, как говорится. Чистая совесть-то?
– Да вроде не грязная… – пробормотал Николай. Илья заметил, как он начал волноваться, едва въехали на улицу Связистов, кусал губы, гримасничал, вертел головой, как сыч. А когда остановились у забора, парень едва дышал от волнения, предчувствуя встречу с родным домом.
– Не гони, приятель, – вник в его терзания Илья. – Посиди минутку, отдышись, я не спешу. Солидный у тебя домина.
– Не знаю, в каком он состоянии, – выдохнул Николай. – Мать говорила, что все в порядке было, ставни закрыла, забила гвоздями. Его отец когда-то строил – я еще маленький был… ну, как маленький – в школе учился. – Он невольно заулыбался, вспоминая безвозвратно ушедшие юные годы. – Батя своими руками колотил, только друзья иногда помогали, да я еще под ногами путался… Хата справная, просторная, в два кирпича толщиной, два этажа, над ними летняя мансарда, погреб под домом. На задворках баня, дровяники, гараж – второй под домом. Живи да радуйся, кабы не война проклятая… Этот забор бате из Днепра фурами возили – специально заказывал. С трех сторон его воткнул – с фасада, справа и на тыльной стороне – она на пруд выходит. Только слева сетку-рабицу натянул, чтобы от соседей сильно не отгораживаться. Дружил батяня с Куликами. – Николай кивнул на обветшалую деревянную ограду слева от владений Калаченко. – Там тоже все заброшено и запущено. Они и так небогато жили, домик небольшой, холодный – топили печь постоянно, туалет на улице, банька крохотная, машины и вовсе не было. Маманя сказывала, что Кулики в Россию подались – к старшему сыну, он то ли в Воронеже, то ли в Ставрополе обитает… Ладно, спасибо вам, что подбросили. Пойду я, буду жить да поживать…