Неистовые. Меж трёх огней - стр. 5
С Кирюхиной половинкой я даже спорить не хочу и послушно закрываю рот на «молнию». Эта малышка одновременно вызывает у меня восхищение и раздражение. И сегодняшней свадьбе ещё сильно повезло, что Айка здесь без своих сумасшедших сестёр (те ещё занозы в заднице).
– Прошу вас, посмотрите друг другу в глаза, – взывает ведущий к молодожёнам. – Является ли ваше решение стать супругами взаимным, свободным и искренним?
Да нет же! Вы на Натаху посмотрите – она сейчас в обморок упадёт!
– Готовы ли вы любить уважать и заботиться друг о друге?
А какие у них варианты? Ты что, придурок, думаешь, девчонка с утра напялила первое, что под руку подвернулось, – фату и тонну кружев, а на твои нудные расспросы выдаст какой-то непредвиденный ответ?
И ежу понятно, что эта игра в одни ворота. И всё же, когда просят ответить невесту, в её огромных синих глазах плещется такое отчаяние, что я надеюсь на чудо…
Но…
Чуда не стряслось. Тихий Наташкин ответ так и не долетел до моего слуха, но, судя по тому как радостно встрепенулся ведущий и облегчённо выдохнула Алла Дмитриевна, мать её… (в смысле, мать невесты), всё у них теперь на мази. И все как-то разом воспряли духом, особенно в стане врага оживились. Жених тоже приободрился и засиял голливудской улыбкой. Вот сколько он прожил за океаном – пять лет, восемь?.. А уже всё – не наш. Фраер облизанный! Да к тому же старый. Ему ведь уже за тридцатник перевалило, а Наташке только… А сколько ей, кстати? Выбираю помощь друга:
– Кирюх, а Натахе сколько лет?
– Двадцать, они с моей Айкой ровесницы.
– Н-да? – склонив голову, я взглянул на его Айку (этакий плотоядный колокольчик). – Ну, ты сравнил, брат! Твоя Айка хоть и выглядит на четырнадцать, а закалка, как у гладиатора. А эта, – я кивнул на Наташку, – дитё же совсем. Вот сколько лет её деду?
– Какому деду? – не понял Кир.
– Вон тому смокингу, – я ткнул пальцем в сторону жениха, и Кирюха хохотнул.
– Тридцать два, что ль… не знаю точно.
– Говорю же – извращенец! – я сокрушенно вздыхаю.
Наверное, моё негодование прозвучало слишком громко, потому что почти весь первый ряд начинает оглядываться, выплёскивая на меня своё презрение. Алла Дмитриевна смотрит, как Гитлер на еврея, и только Жека скалится не по делу. Во придурок, тут плакать надо – у него ж сестра в беде.
Ведущий снова взывает к нашему вниманию и под слезливую музыку рассказывает о каких-то уникальных мгновениях, которые вот прям только здесь и сейчас… и просит нас прикрыть глаза и позволить новобрачным пошептаться без свидетелей.
А я, может, тоже очень хочу пошептаться с женихом, а заодно шепнуть Наташке, дурёхе, чтоб опомнилась. Однако всё, что я делаю в эту минуту – не позволяю себе закрывать глаза и таращусь на чужую невесту, посылая ей мысленные сигналы. И вспоминая…