Неистовые. Меж трёх огней - стр. 36
– Да была у меня одна репетиторша… хорошая такая, грамотная! Но парочка репетиций – и всё – и язык уже не тот, и…
– Погоди, погоди, – нахмурилась Германовна, – ты о каком языке? Вы чем с ней занимались – английским или…
– Ну… я подумал, что одно другому не помеха.
– Гена! – Инесса яростно сверкнула глазами. – Да ты просто потаскун!
Возмутиться я не успел, потому что в кухне нарисовался пьяно улыбающийся Жора в нарядном халате – на хрен он его напялил? – и с бутылкой рома под мышкой. Но, споткнувшись о мою ногу, грек с грохотом прилёг на пол и растянулся, как шлагбаум, через всю кухню.
– Вот тебе и нате – мудазвон в халате, – раздражённо продекламировала Инесса. – Чуть кухню мне не разгромил! Спасибо, хоть ценный груз не разбил. Давай-ка его сюда, – она забрала бутылку и небрежно потянула Жорика за рукав. – Вставай уже, кузнечик ты мой неуклюжий. – Что ж ты так тяжело падаешь? Всё, худеть завтра начнёшь по особой диете – пара литров воды за три дня до еды – и станешь порхать у меня, аки мотылёк.
Путаясь в длинных полах халата, Жора неловко попытался подняться, и, глядя на его трепыхания и смущённую улыбку, меня такая ярость разобрала!..
– Слышь, – я резко вздёрнул его за предплечье, помогая встать на ноги, – какого ты нацепил на себя этот пидорский прикид?! Переоденься давай и веди себя уже, как мужик, а не кузнечик подневольный!
Как ни странно, Инесса не вмешалась и не спеша прикурила очередную сигарету. Я же, старательно не обращая внимания на её зверский оскал, сосредоточил свой взгляд на Жоре. А тот, что-то недовольно бормоча на своём заморском языке, поправил расписной халат и поспешил скрыться за дверью. И только он вышел…
– А ну-ка, слушай сюда, борец за независимость, – зло прошипела Инесса и, склонившись над столом, быстро сцапала меня за грудки. – Я бунт на своём корабле не потерплю. Понял меня?
Не желая рисковать рубашкой, я подался навстречу взбешенной фурии, но смолчать не смог:
– Да ты ж нормального мужика в тряпку превратила.
– А это моя тряпка! Понял? Могу постирать, отжать и погладить, и не тыкай мне тут, бегемот невежественный!
– Так Вы же сами просили…
– Кого я просила, не напомнишь? Хорошего, доброго мальчика… но здесь таких нет! Данная привилегия распространяется только на моих друзей, а для всех остальных я – Инесса Германовна! И сраные революционеры пусть идут на хер со своим протухшим уставом.
– Да я-то пойду… – слегка опешив, я попытался встать из-за стола, но Инесса вцепилась крепко (не драться же с ней), а второй рукой торопливо распределила ром на два пузатых стакана.