Неистинная - стр. 14
Что касается так называемых «провинностей»… Они зачастую возникали на ровном месте и не зависели от моих стараний. Конечно, я старалась всегда, не желая получить наказание, но всё равно получала. Слишком поздно встала, слишком быстро ела, недостаточно ровно держала спину, громко шла по коридору, говорила, когда нужно было молчать, молчала, когда нужно было говорить… и так далее. Особенно зверствовал отец в связи с уроками. В обычную школу для аристократов я не ходила — естественно, что мне было делать среди магов? — в школу для нетитулованных Алан Вилиус посылать меня не захотел, ему это казалось унижением. Поэтому меня учили приглашённые учителя. И не всему, только необходимому с точки зрения отца. Литературы у меня, к примеру, не было вообще, зато было много математики, истории и естественных наук. И за ужином — а ужинать отец предпочитал в моём присутствии — меня частенько спрашивали о чём-то, что я должна была знать, и наказывали, если я плохо или недостаточно полно отвечала. В результате многочисленные знания в буквальном смысле отскакивали у меня от зубов.
Единственной моей отдушиной всегда, с самого своего рождения, была Аврора. Она родилась недоношенной, был риск, что не выживет, но сестру выходили, и с того момента, как Аврору вернули к нам в дом из Императорского госпиталя, я стала проводить с ней времени не меньше, чем её аньян*. (*Аньян в Альганне называют гувернантку или няню.) Мне безумно нравилось возиться с Рори, я её обожала, и аньян, старушка по имени Сит, видя, сколько удовольствия доставляет это общение и мне, и Авроре, держала всё в тайне от моего отца. До тех пор, пока Рори не начала разговаривать…
Конечно, объяснить двухлетке, что не надо рассказывать папе о том, как к ней ходит «Лини», было невозможно. Хотя поначалу отец не понимал, о чём ему пытается поведать Аврора, он не воспринимал её тарабарщину. Однако время шло, и он разобрался. Понял, что я проводила с сестрой много времени — а ведь он изначально запретил мне приближаться к Рори. Я не знаю почему, но он не хотел, чтобы мы были близки. Может, потому что Аврора, в отличие от меня, родилась магом? Не таким сильным, как отец и мама, но и не пустышкой, как я.
В тот день Алан Вилиус рассвирепел. До сих пор помню, какую сильную оплеуху он мне влепил — синяк потом был на пол-лица. Но на этом отец, увы, не остановился.
Я тогда впервые по-настоящему испугалась. Нет, не того, что он может меня убить — об этом я совсем не думала. Но его лицо в тот момент, когда он, рыча, зачем-то рвал на мне одежду, было настолько бешеным, что я, холодея от страха, не могла двигаться. Застыв на месте, я тяжело дышала, беззвучно плача и ожидая, когда отец прекратит.