Неидеальные. Откровения о любви - стр. 54
Я улыбнулась дочери и погладила по мягким волосам, когда прижалась к моим ногам, а в Небесного послала уничтожающий взгляд. Что он себе позволяет?! Что устроил вообще?! Зачем ребенка втягивает!
Дима проигнорировал мое недовольство и посмотрел на мою дочь, улыбаясь одними глазами.
— Ален, проснулась, — мама в переднике застыла в дверях и лицо такое… Поняла, что вот это все мне не нравится. — А мы будить тебя не хотели. Я вот, пельмени поставила, — и на Диму взглянула. — Домашние, я сама лепила. Вы с нами поужинаете?
— Он не любит пельмени, — с нажимом вставила я.
— Нелли Владимировна, я очень люблю пельмени. Очень.
Я покачала головой и взяла на руки дочку.
— Пойдем, посмотрим, как у нас там дела.
Унесла ее в ванную: попка чистая, температура уже не такая высокая, настроение хорошее.
— Животик не болит? — на всякий случай посадила на горшок.
— Неа. Не бо-бо. Хосю игать с дядей.
— Малышка моя, дядя уже уходит.
— А он пидет исё?
Я про себя трижды послала Небесного в самый ад. Ну что мне говорить? Как объяснить ребенку, что это никто и к нам не имеет никакого отношения?! Дети быстро привыкали и привязывались, особенно если внимательно и по-доброму к ним.
— Катюш, дядя, как дед Мороз. Он раз в год приходит.
Она задумалась и, не надевая трусики, выбежала из туалета. Через секунду услышала:
— Дима, Дима, а ты дет Молос? Павда?!
— Я?!
Вышла за ней и увидела легкую тень растерянности на его лице. Непривычно, обычно там только непоколебимая уверенность в себе.
— Ну… Да, вроде того.
— А пидешь к нам на пазник? Когда елоська будет?
Небесный поднял голову и на меня посмотрел. Я покачала головой. Не нужно давать ребенку ложных надежд.
— Конечно, приду.
Мерзавец! На зло делает!
— Идите! — услышала маму. — У меня все на столе!
Катюша сама взяла Диму за руку и повела на кухню. Мне ничего не оставалось, как пойти следом.
— Я не голодна, — отказалась от ужина и сделала себе чай. Молча смотрела, как они наворачивали пельмени со сметаной. Наперегонки. Катя вся перепачкалась, но казалась довольной. Ела мало, больше игралась. Зато Небесный за троих уплетал. Мама улыбалась. Зря, мама. Ох, зря. Очевидно, подумала, что такое внимание ко мне, женщине с прицепом, значило больше, чем мне казалось. Я всего на мгновение допустила мысль, что это моя семья, счастливая и радостная.
Глаза непроизвольно увлажнились — я отвернулась к окну. Нет, Алена, даже думать не смей! Это чужой мужчина. Чужая жизнь. Чужие мечты. Мои совсем другие, без него, но зато с чистой совестью. Насколько это возможно после роли любовницы.
Еще через полчаса у Небесного включилась привычная практичность, да и мобильный то и дело взрывался оповещениями. Я вызвалась его проводить. Сама решила.