Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу - стр. 41
Вот почему в определенные дни он разгуливал вокруг дома, оголившись снизу до пояса – сразу по возвращении с почты (обычно за пятнадцать минут до окончания рабочего дня) и вплоть до отхода ко сну. Так он держал мошонку в прохладе, а это, он где-то прочел, повышает подвижность сперматозоидов.
– Не помешаешь суп, Ингмар, пока я белье развешу? – спрашивала, бывало, Хенриетта.
– Нет, мошонку нельзя подносить к плите, – отвечал Ингмар.
Хенриетта по-прежнему любила мужа, ведь в нем было столько жизни, но ради душевного равновесия то и дело выкуривала пару лишних «Джонов Сильверов». Плюс еще сигаретку. К которой добавилась еще одна, когда Ингмар, чтобы ей угодить, отправился в магазин за сливками. С голым телесным низом – по чистой рассеянности.
В остальном он был скорее безумен, чем рассеян. Научился, например, загодя вычислять, когда у Хенриетты настанут месячные, и в эти бесполезные дни уезжал портить жизнь главе государства. Причем не без успеха – и в большом, и в малом.
Так, в день девяностолетия короля, 16 июня 1948 года, Ингмару удалось в нужный момент растянуть над улицей Кунгсгатан и королевским кортежем тринадцатиметровый транспарант с текстом «Сдохни, старый козел!». Зрение у Густава V к тому времени основательно село, но такие буквы прочел бы и слепой. На другой день, если верить газете «Дагенс нюхетер», король потребовал «схватить виновного и привести ко мне!».
Надумал, стало быть, повидаться.
После успешной операции на Кунгсгатан Ингмар более или менее успокоился – вплоть до октября 1950 года, когда подрядил молодого и ни о чем не подозревающего тенора из Стокгольмской оперы спеть Bye, Bye, Baby под окном дворца Дроттнингхольм, где лежал на смертном одре Густав V. Тенору задали трепку собравшиеся перед дворцом бдительные подданные, чего сам Ингмар, загодя заприметивший плотные кусты в дворцовом парке, счастливо избежал. Избитый тенор написал гневное письмо, требуя сверх обещанных двухсот крон еще пятьсот за причиненные страдания и моральный ущерб. Но поскольку в договоре с тенором Ингмар указал чужое имя и еще более чужой адрес, то демарш тенора привел исключительно к тому, что его претензию прочел начальник мусороперерабатывающего завода в Лёвсте, смял ее и отправил в печь № 2.
В 1955-м Ингмар последовал за новым королем, отправившимся в торжественную коронационную поездку по стране, но предпринять так ничего и не сумел. И уже начал отчаиваться и подумывал, не перейти ли взамен попыток повлиять на общественное мнение к радикальным действиям. Ведь жирная королевская задница сидела теперь на троне крепче, чем когда-либо.