Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу - стр. 24
Жалованье Номбеко инженер Энгелбрехт ван дер Вестхёйзен положил пятьсот рандов в месяц минус четыреста двадцать рандов за проживание и питание. Судья согласно кивнул.
Номбеко едва не расхохоталась. Но именно что едва – слишком везде болело. Жирдяй судья и врун инженер только что предложили ей практически задаром отработать на последнего семь с гаком лет. Вместо штрафа, который при всей несообразности размера и нелепости обоснования вряд ли пробил бы существенную брешь в ее совокупном бюджете.
А впрочем, это, пожалуй, отчасти решало проблему. Она поживет у этого инженера, подлечит свои раны, а когда в один прекрасный день почувствует, что национальная библиотека в Претории больше ждать не может, просто возьмет и сбежит. Ее же приговаривают к домашним работам, а не к тюремному сроку?
Номбеко была готова тотчас принять предложение судьи, но дала себе несколько дополнительных секунд на размышление и, несмотря на боль в челюсти, возразила:
– Значит, получается восемьдесят рандов чистыми. То есть чтобы расплатиться с господином инженером, мне придется работать на него семь лет, три месяца и двадцать дней. Не кажется ли вам, ваша честь, что это чересчур суровое наказание для человека, который, идя по тротуару, угодил под колеса автомобиля, водителю которого, с учетом процента алкоголя в крови, вообще не следовало садиться за руль?
Судья пришел в полное изумление. Мало того что подсудимая посмела высказаться. Да еще так четко. Она усомнилась в истинности показаний инженера, данных под присягой. И к тому же успела пересчитать размер штрафа прежде, чем кто-либо в зале суда сообразил, что к чему. Девчонку следовало бы одернуть, но…. Судье стало любопытно, правильно ли подсудимая посчитала. Он обратился к секретарю суда, и тот через пять минут подтвердил, что «да, вполне возможно, что это составит – как уже сказано – примерно семь лет, три месяца и… где-то двадцать дней».
Инженер Энгелбрехт ван дер Вестхёйзен сделал глоток из коричневого флакона с микстурой от кашля, который неизменно носил с собой туда, где пить коньяк было не принято. И объяснил, что потрясение от этой страшной аварии, по-видимому, вызвало у него обострение астмы.
Но от микстуры астма успокоилась.
– Думаю, округлим в меньшую сторону, – сказал он. – Семь лет ровно, и хватит. А вмятины можно отрихтовать.
Лучше несколько недель у этого Вестхёйзена, решила Номбеко, чем тридцать лет в тюрьме. Жаль, конечно, что с библиотекой придется подождать, но путь туда неблизкий, со сломанной ногой его вряд ли одолеешь пешком. Это не считая остального. Например, мозоли на пятке, натертой за пройденные по саванне двадцать шесть километров.