Нефритовый след - стр. 21
– Ты же сказал, что он – любитель, – прервал его заметив в словах некоторое несоответствие. – Разве возможно было такое с советские времена, что бы не пойми кого за границу отправили археологией заниматься?
– Вот любишь ты, Андрюша, цепляться к словам! – подосадовал на него Лавров. – Это на сегодняшний день он – любитель, а до девяносто первого года был вполне легальным сотрудником Института Востоковедения. После истфака МГУ его туда распредели. И всё у него на научном поприще складывалось неплохо – дело шло к защите кандидатской, но после того как грянул ГКЧП, карьере тогда совсем ещё молодого археолога естественно пришёл копец.
– Это почему же? – спросил Гришин.
– Утверждать не берусь, но полагаю, по той же причине, по которой недавнего выпускника университета ни с того, ни с сего направляют в не куда-нибудь, в Китай, с которым отношения тогда только-только теплеть стали, да ещё и в Сиань на раскопки Восьмого чуда света, как теперь терракотовую армию называют…
– Связи? – предположил Гришин.
– Родственные, – подтвердил Лавров. – Причём на очень высоком уровне, и привязка к китайским делам прямее прямой. Его отец Олег Борисович Рахманов в первые послевоенные годы работал в генконсульстве в Харбине, экстерном окончил факультет истории международных отношений Народного университета в Пекине, исполнял обязанности второго секретаря, первого секретаря, потом советника посольства СССР в КНР… Больше двадцати лет там проторчал, но потом случилась «культурная революция», хунвейбины, Даманский… Короче, его отозвали, и начиная с шестьдесят восьмого года родитель трудился на родине, причём посты занимал солидные: входил в состав высших партийных и государственных органов, избирался делегатом партийных съездов, членом Ревизионной комиссии, кандидатом, а затем и членом ЦК КПСС… Ну там много чего ещё было в том же духе… Можно сказать, принадлежал к партийной элите.
– Впечатляет, – прокомментировал услышанное Гришин.
– Это ещё не всё, – Лавров, видно, серьёзно покопался в биографии старшего Рахманова. – Помимо того Олег Борисович был ещё и очень авторитетным учёным-китаистом, доктором исторических наук, профессором академии МИДа, был председателем Центрального правления Общества советско-китайской дружбы и много кем ещё…
– Одним словом, вполне мог составить протекцию сыну, которому папины заслуги аукнулись в девяносто первом по полной программе, – поставил точку оперативник. – Оставь в покое старого коммуниста, и давай о его приемнике!
– Да я, собственно, почти закончил. Бориса Олеговича никто конечно открыто не прессовал, но постепенно прижимали, работать не давали, диссертацию под благовидным предлогом отклонили – в общем, всячески намекали, шёл бы ты! Ну, он и ушёл… И теперь, будучи успешным бизнесменом, свободное от работы время посвящает тому же, чем занимался тридцать лет назад в рамках официальной советской науки… Сам посуди, с китайскими археологами и музеями сотрудничает, в раскопках несколько раз участие принимал, да и кое-какие любопытные публикации в серьёзных научных журналах, по большей части зарубежных, за ним числятся… По мнению тех, кто с ним достаточно близко контактировал, во всём же, что касается «би», он любому маститому профессионалу от науки – само собой, из наших, российских – сто очков вперёд даст. Это его конёк! Заметь, я озвучиваю мнение его коллег-конкурентов. А ты только представь, каково учёным мужам признаваться, что какой-то дилетант хоть в чём-то им нос утёр!