Нефритовый след - стр. 12
Оперативник молча достал из кармана и продемонстрировал скомканные медицинские перчатки. Ширшов кивнул.
– Ладно. Будем считать, что я ничего не видел и не слышал.
– А у тебя какие-нибудь новости есть? – сочтя автомобильную тему закрытой, закинул удочку Гришин.
– Есть, как не быть! Только, сразу предупреждаю, от моих новостей тебе легче не станет, – глубокомысленно изрёк следователь.
– А мы не ищем легких путей! – парировал Гришин, хотя, такое начало его и не вдохновило.
– Я связался со Склифом. Потерпевший наш скончался по дороге. Не довезли, – сообщил Ширшов.
Это, действительно, не есть хорошо, мысленно согласился с ним Гришин. Но, как говорится, все мы во власти Всевышнего.
Далее последовал краткий диалог двух профессионалов, хорошо понимающих друг друга.
– Кому материал распишут, как думаешь? – спросил Гришин.
– И гадать нечего – мне! – фыркнул Ширшов. – Возбудимся по сто пять, два. А там, как пойдёт.
– А не пойдёт, прекратишь по двадцать четвёртой, – закончил за него Гришин.
– Сам всё знаешь! – усмехнулся Ширшов и, посерьёзнев, прибавил: – Но хотелось бы, чтобы всё-таки пошло. Так что, очень на тебя рассчитываю.
В переводе на нормальный, человеческий язык сказанное означало следующее. Поскольку по итогам перестрелки возле «Эрмитажа» следствие ЦАО обязано возбудить уголовное дело по статье «умышленное убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах», и оно его возбудит. Некие неизбежные в таких случаях оперативно-следственные телодвижения выполнить придётся, но особой нужды рыть землю носом нет, так как в любой момент это дело можно прекратить в соответствии с пунктом четыре части первой статьи двадцать четвёртой Уголовно-процессуального кодекса на основании смерти подозреваемого…
Андрей, понятное дело, не впервые сталкивался с подобным стечением обстоятельств. Будучи по складу характера бойцом, сдаваться без боя он не привык, но прерогатива принятия решения о судьбе уголовного дела всецело принадлежала следователю. Оперская же доля – всестороннее содействие и выполнение поручений этого самого следователя. А соблазн избавиться от бесперспективного дела подогревался ещё и тем, что применение двадцать четвёртой не отражалось негативно на статистике, будь она неладна! Ведь, с некоторой натяжкой, конечно, преступление будет формально считаться не то чтобы совсем уж раскрытым, но, как минимум, не портящим позитивной отчётности, что и руководство следственным комитетом, и розыскное начальство устроило бы целиком и полностью.
Впрочем, последние слова Ширшова пролились сладостным бальзамом на душу, ибо он недвусмысленно дал понять, что ежели розыск, в лице Гришина, горит желанием докопаться до сути произошедшего, флаг ему в руки и в довесок всяческая возможная поддержка со стороны лично Ширшова. Андрею такого заверения было вполне достаточно, потому как какой-нибудь другой следак – а они разные бывают – при наличии палочки-выручалочки, в виде упомянутой статьи двадцать четыре, и сам шевелиться не станет, и другим работать не даст.