Нефритовые сны (сборник) - стр. 24
Она взглянула на меня удивленно и продолжала сидеть. Серж тем временем больно ущипнул меня за плечо. Тогда я поднялся и, подстраиваясь под заведенные здесь манеры, бросил небрежно с качком головы:
– Пойдем, что ли?
Девушка тотчас же послушно встала и отправилась впереди меня в комнату, где был уже разложен диван и заботливо оставлена на нем Сержем упаковка презервативов. Здесь моя избранница столь же покорно легла и распахнула на себе халат.
На мгновение я застыл над ней, чувствуя себя обкраденным. Весь не менее сладостный процесс переглядываний, перешептываний, касаний, многозначительных слов, короче, весь процесс обольщения был у меня отъят, и мне сразу предлагался эпилог.
Какое-то время я сидел рядом, поглаживая ее молодое, гладкое, словно выполненное из прохладной пластмассы, тело, геометрически правильные полусферы грудей с крохотными смешными сосочками (так вот почему она отказывалась снять бюстгальтер!). Это тело своей идеальностью вызывало ассоциации с известной куклой Барби и казалось ненатуральным.
– Ты где там? – оторвала она на миг голову от подушки.
…То был секс в предельно рафинированном виде.
– Может, ты ляжешь на меня? – я еще надеялся выправить положение.
– Я так не люблю.
– А как ты любишь? Не стыдись ничего, делай все, что тебе хочется, – поощрял я.
– Мне все равно.
Это можно сравнить с тем, как если бы мне в двух-трех словах передали содержание толстенного романа («Они долго мучились и наконец поженились…»).
Спустя некоторое время, направляясь в ванную, я наткнулся в коридоре на длинную темноволосую, тенью прилипшую к стене Наташу.
– Я не смотрю, – молвила она, имея в виду мою наготу.
– Да ладно! – отмахнулся я. – Тебе что, деваться некуда?
– А можно, я у вас на диване с краю прилягу?
Минутой позже я лежал в постели между двумя девчушками – шестнадцати- и четырнадцатилетней. Они прижимались ко мне с двух сторон – прижимались, чтобы было теплее, чтобы всем уместиться под узеньким байковым одеяльцем. Это было совсем на то единение тел и душ, какое я вынашивал в своих заоблачных мечтах. Я и сам казался себе сделанным из пластмассы. Как все примитивно просто, думал я, никаких стараний, талантов не требуется, никаких усилий: выпили, поплясали, подмылись – и “за дело”, как говаривает Тимофей.
После того случая я, вечный искатель разнообразия и ночных приключений, упорно уклонялся от последующих приглашений Сержа. И вообще твердо решил обходиться в дальнейшем без компаньонов с их отработанными схемами.
Интересно, что по истечении времени впечатления той ночи словно бы отфильтровались. Показная грубость, сквернословие, цинизм тех четырех малолетних шлюшек как будто сшелушились с них, и остался некий более светлый образ юных особ с их задором, легкостью, непосредственностью, с их… обделенностью (а может, и обреченностью). То были золушки, которым, прежде чем мыть их в душе и обтирать “папиным” полотенцем, следовало бы почистить и проветрить мозги, вытряхнуть набившуюся туда пыль, копоть, все напускное, подражательное. И кто знает, может, тогда они обрели бы ненавязчивую жемчужную прелесть?..