Неестественные причины - стр. 10

Но намерения уйти он не выказывал. Все вошли в дом, моргая от яркого света и принеся с собой холодный воздух, загнавший белый дым от камина в угол гостиной. Селия Колтроп немедленно устроилась в кресле Дэлглиша с таким видом, словно оно принадлежало ей. Ее стройные ноги, выставленные напоказ, разительно контрастировали с грузным грудастым туловищем, затянутым в корсет, и с дряблыми веснушчатыми руками. Дэлглиш полагал, что ей скоро стукнет пятьдесят, но выглядела она старше. Как всегда, Селия предстала обильно, но искусно накрашенной. Лисий ротик был вымазан карминовой помадой, глубоко посаженные раскосые глаза, придававшие ее облику на многочисленных рекламных фотографиях фальшивую одухотворенность, подведены синим карандашом, ресницы перегружены тушью. Она сдернула с головы прозрачный платок, демонстрируя свежий плод парикмахерских усилий – тонкие, как у ребенка, волосики, сквозь которые неприлично проглядывал гладкий розовый скальп.

Ее племянницу Дэлглиш встречал пару раз и теперь, пожимая ей руку, решил, что Кембридж не изменил ее. Она так и осталась той надутой девушкой с крупными чертами лица, какой он запомнил ее. Назвать это лицо неумным было бы слишком, оно было бы даже привлекательным, появись на нем хотя бы искорка живости.

От недавнего покоя не осталось и следа. Дэлглиш удивлялся, как много шуму способны наделать семеро человек. Сначала нужно было усадить в кресло Сильвию Кедж – операция, производившаяся под бдительным надзором мисс Колтроп, не принявшей в ней, правда, никакого участия. Девушку можно было бы назвать необычной, даже красивой, если бы удалось забыть про ее уродливо вывернутые ноги в металлических лангетах, тяжелые плечи и мужские руки, привычные к костылям. У нее было удлиненное, смуглое, как у цыганки, лицо и черные волосы до плеч, расчесанные посередине на прямой пробор. Это лицо выражало бы силу характера, если бы не гримаса жалобного смирения и молчаливого страдания. Большие черные глаза привычно молили о сочувствии. Сильвия заставляла окружающих еще больше суетиться своими утверждениями, что ей вполне удобно, хотя было очевидно, что об удобстве нет речи, порицающе-ласковыми настояниями, имевшими силу приказа, оставить ее костыли там, где она сможет до них дотянуться, хотя все понимали, что их надо приставить к ее коленям, пусть из этого положения они легко могли рухнуть на пол, и вообще не давая всем вокруг забыть об их незаслуженном добром здравии. Дэлглишу все это было знакомо, но сейчас он чувствовал, что она играет без души, почти механически. В кои-то веки девушка, похоже, страдала всерьез. Глаза у нее были тусклые, как два камня, от ноздрей к уголкам рта пролегли глубокие морщины. Она выглядела невыспавшейся, ее рука, принимая у него рюмку с шерри, дрожала. Он с непритворным состраданием сжал ее пальцы и дождался, пока рука перестанет дрожать, чтобы Сильвия смогла выпить содержимое рюмки.