Недотрога - стр. 38
Уходя, рыжеволосая Диана сочувственно мне улыбнулась. Наверное, понимала, что подруги перегнули палку, но пойти против них не могла, даже если не хотела поддерживать издевательства.
– Ну что? – на сцену вскочил Альберт, потирая толстые ручки. – Максим Николаевич сообщил, в чем твоя задача?
Находясь во власти переживаний из-за грубости коллег, я помотала головой и ответила:
– Только вкратце.
– Вот держи ноты, изучай. Попробуй изобразить.
Всё еще не отойдя от произошедшей стычки, я вяло обхватила смычок и попыталась сыграть первые аккорды, но сразу же споткнулась. Начала заново, и вроде бы шло неплохо, даже удалось отвлечься, и тут я увидела нахмуренные брови худрука и сморщенный, словно от вони, нос.
– Так плохо?
– Да ты себя, деточка, совсем не слышишь. Говоришь в нос. Что у тебя? Насморк? Когда так забит нос, невозможно нормально музицировать. Разве ты этого не знаешь? Очень непрофессионально. Разболеться в самый ответственный момент! На генеральной репетиции. Можно же, в конце концов, меры принять!
Раздухарившись, престарелый Альберт продолжал поносить безалаберную молодежь и вспоминать, какими прилежными были его современники.
– Что тут происходит? – на сцену бодро вскочил Максим, видимо уловив царившее на ней напряжение.
– Ваша девочка не готова и вряд ли сможет осилить программу в таком состоянии, – пожаловался Альберт, нисколько не стесняясь говорить при мне.
Волна стыда окатила всё тело с ног до головы, хотя я не понимала, почему так важно угодить Максиму. Ведь сутки назад я отчаянно сопротивлялась самой идее мамы вступить с ним в контакт. Поймав настороженный взгляд Суворова, я молча ждала приговора, а Альберт продолжал:
– Ее нужно заменить, есть множество талантливых девочек. Я могу посоветовать парочку… Вот тут у меня…
– Будет выступать она. В чем, собственно, дело? Она не справляется или что-то другое? Что с ней?
– Таисия болеет, у нее насморк. Может, отит. Она себя совершенно не слышит, жутко фальшивит. Любой профессионал это понимает.
– У нас тут не консерватория, гости вряд ли заметят фальшь, даже если им сыграют прямо в ухо. Так что не волнуйтесь. Дайте ей ноты, или что там у вас. Она будет здорова к открытию «Инферно» и отлично все отыграет. Возражения не принимаются, – отрезал Максим и рубанул ладонью в воздухе, увидев, что Альберт бросается на амбразуру с таким рвением, словно от этого зависит его жизнь.
Потом Суворов схватил с пюпитра ноты, грубо скатал их в рулон и кивнул мне, чтобы убиралась со сцены. Не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться, после чего мы под глухие причитания пухляша спустились вниз и пошли по направлению к выходу.