Недотрога для бабника - стр. 45

Однако сейчас на крыше никого, кроме нас с Петром нет. Потому что над головой звёздное небо, потому что сейчас - глубокая ночь.

Откинувшись на диванчиках, мы курим кальян, пьём холодное нефильтрованное пиво и время от времени закусываем их креветками.

Здесь уютно. Прямо перед нами и одновременно под нами раскинулся большой район огромного города, и отсюда мы можем видеть, что действительно - Москва никогда не спит. По освещённым фонарями полоскам-дорожкам едут по своим делам блестящие маленькие автомобили. Будто бы и не ночь вовсе.

О Лиле я думаю сейчас потому, что разговор наш как-то ушёл в сторону личной жизни, и Пётр умудрился вытащить из меня мои воспоминания об этой удивительной, таинственной девушке.

- Да-а... - глядя вдаль, задумчиво протягивает он. - Честно говоря, я даже под впечатлением.

- От неё? - на секунду повернувшись к нему, спрашиваю я.

- Нет, - он качает головой. - От тебя. Вот, честно, не ожидал. Не, я понимал, что ты как-то разом изменился во-многом. Но не ожидал, что из-за барышни, которую ты видел-то всего дважды, и ни разу с ней при этом не встречался.

Откинувшись на спинку дивана, он вытягивается струной и, чуть кряхтя, достаёт из кармана пачку сигарет. Приняв прежнее положение, приоткрывает пачку большим пальцем и протягивает мне:

- Будешь?

- Давай, - киваю я, и беру сигарету.

Закуриваем.

- Сколько тебе сейчас? - выпустив сизую струю дыма, спрашивает он. - Тридцать?

- Тридцать два, - отвечаю я.

- Может у тебя просто кризис среднего возраста? - усмехнувшись, спрашивает Пётр.

- Может, - пожимаю плечами я. - Но вообще-то ещё вроде бы рано.

- А ты к психологу ходил с этим вопросом? Ты не думай, я не прикалываюсь. Это ведь серьёзная вещь. Ты же перестал быть собой. Ты же живёшь теперь, как монах.

Смеюсь.

- Какой монах, ты чё прикалываешься? - окидываю широким жестом пространство позади нас. - Мы вообще-то с тобой там, куда обычным людям попросту не войти.

- Ты прекрасно понял, о чём я, - хмурится он. - Ты раньше только и делал, что менял девчонок, как перчатки. Я всё думал сначала, когда ж ты наешься и остепенишься. А потом понял, что нифига ты не наешься. Что всякая там женатая жизнь - это вообще не про тебя.

- Это и сейчас так.

Он усмехается.

- Но сейчас, насколько я понял, ты уже недели две без секса и тебя ничего не парит.

- Ну да, - затянувшись и выпустив дым, задумчиво отвечаю я, - всё верно. Не парит. У меня дел дохуя. Колочу бабло.

- А для кого? - он внимательно смотрит на меня.

- В смысле "для кого"? - не понимаю я. - Для себя.

- У тебя денег столько, что надо очень постараться, чтобы их проебать.