Недоступная - стр. 44
Марина жмётся сильнее к мудаку, так словно он, её личный, грёбаный, плюшевый медведь. Тепло, уют, целый мир, мелодрама на минималках… Сука…
Успеваю втянуться несколько раз прежде, чем парочка начинает целоваться. Она тянется в который раз, привстаёт на носках и проваливается в это с головой. Мне, сидящему в тачке, всё прекрасно видно, до самого донышка. Каждую секунду, каждый пустяк, каждое микродвижение. Сетчатку прожигает до кости. Челюсть скрипит сама собой. Это ни хуя не приятно.
Я знаю, что он чувствует. Точно знаю. Как бы ни хотел это вытравить, помню её. Помню, какая она в постели, какие мягкие на ощупь губы, какими могут быть яркими зелёные глаза… Я знаю, что он чувствует, потому что чувствовал это сам!
Воспоминания ввинчиваются острыми осколками. На какой хер приехал… Если до этого было всё не очень, то теперь станет ещё хуже, теперь буду вспоминать ещё и это. И ждать, когда мой собственный сын начнёт рассказывать, про какого-то там ёбаного дядю.
Откидываюсь назад, прищуриваюсь и смотрю как долбанутый вуайерист. Чувствуя внутри затягивающийся вихрь.
Она старается быть чуть ближе, когда кончает, ключицей тянется вперёд, подчёркивая хрупкость линий. И запах кожи – ярче. Чуть сладковатый, тёплый. Он заполняет пространство, отключает мозг, запечатывает в моменте. Миг растекающейся дрожи по её телу смотрится лучше, чем самое заводящее порно. Она лучше, чем порно, она порок в чистом виде, личный пакетик с дурью, в который хочется нырять бесконечно. И я нырял, столько раз, сколько позволяла. А теперь… смотрю, как обжимается с другим.
Мы не маленькие – никто, ничего, никому не должен, но внутри внахлёст идёт. Вспыхивает огненными вихрями, поглощая здравомыслие. Плевать на осознанность, я блять, просто не хочу это видеть. Гнев смешивается с бессилием, вспыхивает, угасает, снова вспыхивает и гаснет. Ртуть продолжает разливаться по венам. Холодная, вязкая, тяжелая.
Перед глазами проносится разговор с Мадиной, как живой восстаёт из памяти, подтверждая весь сюр ситуации:
– Ты её любишь… просто скажи, ты её любишь или нет?
Голос дрожит и мне действительно жаль, что это происходит с нами. Так быть не должно. Совсем.
– Нет, – честно отвечаю.
Закрывает ладонями лицо, пальцы дрожат. Не справляется, не может удержать вес собственного отчаяния. Хрупкие плечи нервно подрагивают. Старается не всхлипнуть, проглотить ком, замаскировать страх, но сдаётся.
Я и раньше видел страх в её глазах, но сейчас он другой: острый, болезненный. Она боится, что я уйду, потому что воспитанные девочки не спят со своими женихами до свадьбы. Жених – не муж.