Недостойная - стр. 93

— Глупый… ну как так можно! Вся процедура насмарку! Не дай Защитница, повредили себе что‑нибудь… Вот зачем вы встать решили, а?! Что за блажь такая?!

— Я…

— Нет! Молчите! Не вздумайте говорить ни слова! Иначе я вас… я вас задушу!

Она всё бормотала и бормотала, а Берту хотелось смеяться. И от собственной глупости, и от того, что Эн за него беспокоится.

Как же так получилось, что за десять прошедших лет он ни разу не заметил её? Почему был настолько слеп, куда смотрел?

Глупый. Она правильно сказала. Хотя можно и резче. Идиот.

***

Когда я выходила из дома Арманиуса, меня слегка трясло. Из‑за всего сразу. Вздумал тоже — пытаться подняться во время процедуры! И с чего вдруг?! Защитница, как же хорошо, что он ничего себе не повредил! Я успела всё поправить, хотя больше, чем поправлять иглы, мне хотелось стукнуть архимагистра чем‑нибудь по голове за такую дурь.

И эти слова… «Я был не прав». Раньше, наверное, я была бы безумно счастлива их услышать. Но теперь мне было немного больно. Больно, что он признал это только сейчас, когда я прошла уже такой длинный путь. Больно, что он вообще вспомнил о том моём унижении. И как умудрился? Применил что‑нибудь, скорее всего. А нашу первую встречу тоже вспомнил? Не сказал ведь ничего. Впрочем, даже если вспомнил, вряд ли понял, как много для меня значит то воспоминание.

 Но в госпитале всё закрутилось настолько, что я быстренько выкинула из головы Арманиуса.

Началось всё с того, что ко мне в лабораторию ворвался всклокоченный Байрон с криком:

— Эн, у него стабильно светится контур! Стабильно, демоны нас раздери!

Я в это время как раз надевала халат — и умудрилась от изумления запутаться в рукавах.

— Да ты что…

— Защитником клянусь! — Байрон едва не плясал. — Пойдём скорее, тебе нужно это посмотреть! Надо решить, что делать дальше! — И Асириус, не дожидаясь, пока я распутаюсь, потащил меня прочь из лаборатории. Но я не возражала — мне самой было очень интересно увидеть, как там наш подопытный. Халат в результате я надела уже на лестнице.

Пациент лежал в койке, вытянувшись по струнке, и лицо его выражало крайнюю степень недовольства окружающей действительностью. Рядом стоял столик с традиционным завтраком для хирургического отделения — овсяной кашей на воде — и сидела медсестра, ласково журчащим голосом приговаривающая:

— Ну же, айл, покушайте, вам необходимо набираться сил, чтобы быстрее выздоравливать и…

И дальше неизвестно, потому что Байрон воскликнул:

— Вот! — И, подскочив к подопытному, скинул одеяло, чтобы я могла рассмотреть сияющий контур без помех.