Недоросли. Холодные перспективы - стр. 41

– Так чего мы тут делаем-то? – вновь спросил Грегори, но Яшка только плечом шевельнул:

– Сейчас увидишь. Главное, помалкивай и не высовывайся. И не удивляйся ничему.

Странные слова Яшки озадачили кадета, но Грегори, подумав, не стал ни возражать, ни переспрашивать. Пусть так. Потом успеем выспросить. Ответит атаман, куда он денется.

Щёголь, между тем, поднял голову, сумрачно и нетерпеливо глянул в их сторону из-под широкого поля боливара, и почти тут же оживился.

– Ага, – процедил он, чуть отставляя в сторону трость. – А вот и Яша…

– Здравствуй, Париж, – сказал бульвардье, зябко передёрнувшись, словно от одного только взгляда щёголя его пробрал озноб. Париж в ответ только закинул ногу на ногу, воткнул в зубы тонкую сигариллу, ловко чиркнул колесцовым запалом и поднёс к концу сигариллы тлеющий на фитиле огонёк. Пыхнул несколько раз, раскуривая (ноздри Грегори щекотнул горьковатый аромат гаванского табака), глянул, чуть склонив голову.

– Я жду, – холодно процедил он Яшке, ничуть не обращая внимания на кадета, словно его тут и не было. Ишь, мазнул по мне взглядом, как по стенке кирпичной, – зло подумал Грегори, начиная закипать.

– Ч-чего? – уличник опять вздрогнул, словно не понимая, о чём идёт речь, хотя кадет готов был поклясться – притворяется Яшка, как бог свят притворяется. Должно быть, Париж, пристально и испытующе посмотрев несколько мгновений на уличника (голова атамана в это время опускалась всё ниже и ниже, он только изредка зыркал на франта искоса, и во взгляде его – Грегори ясно это видел! – вспыхивали попеременно восхищение и неприязнь!), пришёл к такому же выводу. Вздохнул (полупрозрачное дымное облачко окутало его голову и почти тут же рассеялось), перевёл взгляд на ближнюю статую, плотно укутанную в рогожу и оттого похожую на Кострому14, которую вот-вот запалят. Но это была не Кострома, и на дворе стояла не семик, и уж тем более не петровки. И Париж, не отрывая от неё взгляда, отсутствующим голосом сказал:

– Я не люблю повторять. И не люблю пояснять очевидное, – и после почти незаметной паузы пояснил. – Потому что не люблю, когда меня держат за дурака.

Он шевельнулся, едва заметно, но в его движении было столько угрозы, что Грегори даже чуть попятился. Будь он собакой, у него бы шерсть на загривке встала дыбом. А вот Яшка… этот даже не шевельнулся, продолжая искоса смотреть на франта. Грегори тоже смотрел, не отрываясь, – он ждал, что вот сейчас у Парижа в руках появится нож или он повернёт набалдашник трости и выдернет изнутри длинный тонкий стилет – доводилось ему слышать про такое от