Неделя странного лета… - стр. 14
В вагоне слышалось пение. Далёкое, но очень отчётливое. Пели хором, сильные женские голоса выводили чистую мелодию без слов. Что-то похожее звучало в старых советских фильмах, когда режиссёру требовалось музыкальное сопровождение видам родных просторов. Картины таких просторов – привольные раздолья, занимавшие экран не меньше минуты – плюс закадровое хоровое пение вызывали у маленькой Ани особое чувство. То ли умиление, то ли гордость, что посчастливилось родиться в этой замечательной, великой, красивой стране… Сейчас такое в фильмах не показывают. В кинотеатрах в основном голливудские красоты, там своя музыка. А по телевизору вместо просторов всё больше паузы рекламные. Да и страна с годами в её сознании съёжилась, поблёкла, подрастеряла былое величие.
«Радио, что ли, включили?» – она попыталась угадать, откуда поют, перевернулась на живот, выглянула в окно и замерла в восхищении.
За окнами были вода и солнце. Солнце уже клонилось к закату. Светило не спешило – по северным лимитам сиять ему ещё было долго, почти до полуночи. И потому, совершая медленный закат, солнце щедро и с наслаждением плодило свои отражения в озерках, раскинувшихся за окнами вагона бесчисленной россыпью. Анна с восторгом глядела на голубую воду в золотых солнечный блёстках, на свежую зелень кустов и деревьев, изредка мелькавших вдоль рельсов, на лодку-плоскодонку, живописно приткнувшуюся у прибрежных камешков, слушала далёкий мелодичный хор женских голосов… И тут на неё нахлынуло ощущение, то самое, из детства – ощущение счастья от того, что она видит это великолепие, что живёт рядом с такой красотой и с такими просторами.
– А здорово рельсы звучат, будто поют! – сказал Сергей. Он тоже уже лежал на животе и наслаждался видом из окна.
«Рельсы? Надо же, это рельсы поют!» – почти не удивилась Анна. Она их понимала. Жить в такой красоте и не петь почти не возможно!
– Мужики, кто пойдёт со мной курить? Только курим ваши! – Янкин вопль в соседнем купе заставил Анну поморщиться. «Ну что она, в самом деле, орёт-то всё время! Неужели нормальным голосом нельзя разговаривать!» Девчонка начинала раздражать – любая энергичность в таком количестве поперёк горла встанет.
– Аничка, я иду, – сказал, заикаясь, пьяный голос одного из соседей, и Анна нахмурилась – вдобавок ко всему эти орлы-катамаранщики ещё Янку в её тёзки переделали!
Девчонка увела курить своего пьяненького кавалера, а Анна вдруг поняла, что не слышит больше пения рельсов. И вид за окном сменился – озеро кончилось, мелькали деревца какого-то лесочка. Безбрежное пространство, от которого только что захватывало дух, будто свернулось, захлопнулось. «Надо же, проскочили участок, где рельсы поют», – вздохнула Анна, пытаясь отогнать глупую мысль, что и песня, и простор закончились оттого, что она дала волю раздражению и выпала из ощущения безграничного, всепоглощающего счастья.