Нечаевский овраг - стр. 3

2008 год, 12 мая.

– Вызывали, Михаил Тимофеич?

На пороге просторного кабинета стоял финансовый директор Кураев.

– Вызывал, Александр Васильич. Заходи, – Мишаков приглашающе указал на кресло у гостевого столика, а сам уселся в соседнее. – Принёс?

Кураев послушно присел, молча достал из папки, заранее приготовленные, документы и передал шефу. Водрузив на нос очки, глава холдинга «МиМ» принялся внимательно изучать испещренные цифрами листы. Минут пять он был всецело поглощен этим занятием, потом решительно отложил бумаги, откинулся на спинку кресла и задумчиво, как бы рассуждая вслух, сказал:

– Значит, так… Всё, кроме акций банковского сектора, продаем и уходим из рубля… До конца недели надо сделать. Успеешь?

Судя по выражению лица Кураева, он пребывал в шоке от услышанного.

– Простите… Но, Михаил Тимофеич…

Повисла пауза.

– Я что, неясно выразился?

Генеральный в раздражении уставился на финдиректора. Тот уже справился с замешательством:

– Нет. Всё ясно, но… Я не понимаю, какой смысл? Фондовый рынок на подъёме. Наши аналитики в один голос пророчат дальнейший рост. И потом, уходим куда? В евро?

– Аналитики… Да эти твои нострадамусы без посторонней помощи в сортире ширинку расстегнуть не смогут, не то что спрогнозировать на месяц вперёд… – шеф встал и, потягиваясь, пошёл к окну. – Никаких евро. Пока – в доллары.

Кураев снова попытался возразить, но вышло как-то неуверенно:

– В условиях укрепления рубля? Да, и на форексе ситуация не в пользу американской валюты…

Мишаков, чеканя слова, назидательно выдал:

– Александр Васильич, это не обсуждается! – и немного мягче продолжил. – Сколько лет мы с тобой работаем? Вот именно – двенадцать. Я часто ошибался?

Это был убийственный аргумент. За всю свою головокружительную карьеру Мишаков умудрился не ошибиться ни разу. О его феноменальном чутье ходили легенды. Говорили, что начинал он в девяностом с контрабанды цветных металлов в Прибалтику и, едва сколотив некоторый первичный капиталец, сразу же бросился скупать ваучеры, в обмен на которые получил акции Газпрома, стоившие тогда чуть дороже пачки жевательной резинки. Потом занялся оптовыми поставками в Россию турецкого ширпотреба и параллельно провёл серию удачных спекуляций с недвижимостью. Но это были мелочи. В середине девяностых он сконцентрировал всё своё внимание на фондовом рынке. И здесь его бурная деятельность оказалась беспроигрышной. Странным образом он всегда ухитрялся очутиться в нужном месте в нужное время.

На памяти Кураева были события, объяснение которых лежало вне логики и здравого смысла. За месяц до 17 августа девяносто восьмого, когда был объявлен дефолт, Мишаков, не будучи вхож в коридоры власти, тем не менее, блестяще предугадал грядущие неприятности и выбрался из кризиса не только без потерь, но и удвоив свои активы. В конце две тысячи первого блестяще спрогнозировал рост цен на углеводороды в ближайшую пятилетку, выбил дешёвый западный кредит и по-крупному вложился в акции отечественной нефтянки. В результате этих и многих других операций его детище, «Инвестиционно-финансовый холдинг МиМ», стал тем, чем он стал, заняв достойное место в российском бизнес-сообществе. И вот теперь руководитель преуспевающего холдинга, он же – его фактический владелец – без видимых причин, ни с того, ни с сего затевал рискованную авантюру. Причем, как, впрочем, и всегда, пёр напролом, нимало не сообразуясь в своих действиях ни с тенденциями рынка, ни, тем более, с мнением аналитиков…