Небом дан - стр. 33
«Или ты только этого и ждала? Повода, чтоб согрешить?» – звучит в ушах голос тестя. Я вздрагиваю. И если вы думаете, что это галлюцинация – спешу вас разочаровать. Он на самом деле задавал мне такие вопросы на исповеди. То есть они сначала подтолкнули меня к Савве, а потом этим же и попрекали. Не в открытую, нет, но… Так, что я ощущала себя запачканной, недостойной каждый раз, когда они на меня смотрели.
– Эй, ты чего так долго? – Савва возникает за спиной бесшумно. – Все хорошо?
– Что мне будет?
– Мало ли. Вдруг и у тебя скрутило живот? – смеется. Я зависаю, глядя на его четко очерченные губы. Зубы белые-белые…
– Как ты можешь смеяться, когда мы в такой… – я не могу подобрать слов, но Савва мне любезно подсказывает:
– Жопе?
– Да. В ней.
Отодвигаюсь от него, но это не так-то просто сделать. Кажется, с нашей последней встречи он стал еще выше, еще мощней… Я помню, как боялась идти к нему в спальню. Пугал он меня ровно так же, как и притягивал. Теперь уж это можно признать. Притягивал еще с той самой первой нашей встречи. Правда, тогда я не понимала, что за горячка со мной случилась.
– Послушай, я же сказал, у нас отличная страховка. Ничего он не сделает.
– А если ты ошибаешься? – облизываю пересохшие губы. – Что если за нами придут?
– Ты разыграла такой спектакль, что девица на рецепции в жизни тебя не выдаст.
– Опять смеешься?! – я раздосадованно топаю ногой. Савва улыбается шире. И вот ведь что интересно: его спокойствие удивительным образом успокаивает и меня. Немного злит, конечно, но и успокаивает. – А если все-таки? – повторяю настойчиво. Мне как ребенку хочется услышать, что у него есть какой-то план и на этот случай.
– Если за нами придут, то у нас осталось совсем мало времени. А значит, что? – он обхватывает мою голову ладонью.
– Что? – я тру ухо, в которое он задал вопрос. По телу бегут мурашки. Я отступаю на шаг, касаясь руками его предплечий. То ли удерживая Савву от опрометчивых действий, то ли саму себя. В горле, где я ношу память о нашей единственной ночи, саднит.
– Значит, нельзя тратить время попусту, – улыбка Саввы становится как будто бы хищной. Я раньше не позволяла себе анализировать, почему с ним мне было так хорошо, как никогда не было с родным мужем. А сейчас вдруг поняла. В Савве есть странная необъяснимая пристальность. Будто, когда он на меня смотрит, все другое перестает иметь значение. Словно нет ничего другого и никого. Он ко всему другому становится равнодушен до крайности. Именно это равнодушие, окутывая нас коконом, не давало просочиться внутрь никаким сомнениям или глупым мыслям о том, хорошо ли то, что мы делаем, или плохо. В нем я не сверяла себя со стандартами… И, может быть, впервые в жизни была собой. Вернувшись к себе, истинной, после долгих бесцельных странствий и попытки достичь идеала.