Небом дан - стр. 12
– Как такое возможно?
– А зачем ему сообщать? Ты же знаешь, как непросто с этими мужчинами? Еще не хватало, чтобы у него комплексы развились! Ты ведь этого не хочешь?
– Нет, конечно!
– Вот и помалкивай. Я тебе это всё рассказала не для того, чтобы ты Анталию передала.
– Но как же? – я сглатываю, откладываю от греха подальше нож, ведь руки так дрожат, что можно запросто оттяпать себе полпальца. – Пока он не знает о своей проблеме, мы не сможем ее решить…
Я собираю в кулак все свои силы, чтобы не выглядеть истеричкой в глазах свекрови. Но опыта в таких играх мне явно недостает. Губы дрожат, руки трясутся… И возмущение без всякого труда вытесняет во мне смирение, смирение, которое я копила не один год.
– А как, позволь, ты это собралась решать?
Мне двадцать три. Я понятия не имею. Знаю только, что наверняка существуют какие-то способы. И что у меня на подходе истерика.
– Наверное, от этого есть лечение.
– Нет. Неужели ты думаешь, я не поинтересовалась?
– Тогда можно попробовать провести ЭКО или, на худой конец, усыновить кого-то…
– Забудь. Бесовская процедура! А детки с божьего благословления на свет родиться должны, – свекровь деловито выкладывает картошку в кастрюлю. – Что же касается усыновления… Ты, наверное, помнишь Лидию Васильевну? Щупленькая такая, обычно у Семистрельной стоит?
– Д-да… Конечно.
– Так вот усыновила она в свое время паренька. Не послушалась, хотя ей говорили, мол, Лидка, ну куда ты лезешь, мало ли кто у него родители. И что?
– Что? – всхлипываю я на грани истерики.
– Вырос наркоман. Все из дома тащит. Мать лупит. А уж сколько она в него сил вложила! И на английский таскала его, и на шахматы. Спаси и сохрани. – Крестится.
Была бы я тогда посмелее, постарше, так непременно нашла бы что возразить. Сказала бы, что такие истории происходят повсеместно и с родными детьми. Но в тот момент я промолчала. А может, свекровь нарочно не дала мне высказаться. И продолжила гнуть свое, смерив меня колючим, пробирающим до костей взглядом:
– К тому же грех брать чужих детей, когда ты можешь своего выносить.
– Чтобы кого-то выносить, нужно этого кого-то сначала зачать, – смеюсь сквозь слезы.
– Есть у меня некоторые мысли на этот счет…
– Мысли? Какие такие мысли?!
Свекровь ставит картошку на газ. Наклоняется ко мне и шипит, задевая губами ухо:
– Анатолий к зачатию неспособен, а чужие гены нам в семье ни к чему, так?
Я киваю, сбитая с толку, ничего не понимающая. На глазах слезы…
– Конечно.
– Тогда остается лишь один вариант. Других нет.
– Какой же?
– Савва.
– Ч-что?
– Савва все сделает. Он грубиян, конечно, и распутник жуткий, но чего не стерпишь ради благого дела.