Небо внизу - стр. 85
— Ты в этом разбираешься? — удивилась Тео.
— Ну да. Я же за городом вырос, в предместье. У нас и сад был, и огородик. Мама планы составляла, рассадой занималась, а я лопатой махал.
— А отец? — словно бы невзначай закинула удочку Тео.
— Нет, отцу не до ерунды было. Он из кабинета только к обеду выходил, а потом уже вечером — для прогулки. Сестры иногда помогали. Правда, толку с них — как с воробья молока. Пока ведро с водой до грядки дотащат — половину расплещут. Да что с них взять, с малявок, — нежно улыбнулся Том. — Проще самому все сделать. А девчонки пусть ерундой своей занимаются: куклы там, чаепития, пирожки из грязи. Я им под старой грушей комнату игрушечную сделал из старого короба. Стулья, столы, кровати — все такое. Малявки там часами возились, пока я огород поливал… — забытая улыбка все еще озаряла лицо Тома бледным лунным светом. — Теперь уже, наверное, и не вспоминают про эту дребедень. Взрослые уже. Невесты.
— Скучаешь по сестрам?
Ссутулившись, Том медленно покачивал чашкой, омывая белые стенки потеками бурой жижи. Густая вязкая масса осадка медленно стекала вниз, расползаясь на извилистые ручьи, разделенные тонкими полосами проступающего фарфора. Том наблюдал за ними так внимательно, словно искал в рождающихся и тут же исчезающих нелепых фигурах ответ на самый большой вопрос своей жизни. И не находил.
Сжав губы, он медленно вдохнул, тряхнул лохматой башкой — и широко улыбнулся.
— Да когда мне скучать? Работы навалом, тут не до скуки. Вон, розы плетущиеся сажать будем. Значит, лесенку под них сделать надо. Пойду погляжу, что в сарае серьезного осталось. Не из штакетника же опоры ставить — кусты его через пару лет переломят как спичку.
Поставив чашку на стол, он сбежал по лестнице и направился за дом, громко и жизнерадостно насвистывая.
Тео осталась сидеть в кресле-качалке, сжимая в руках безнадежно остывший кофе.
— Госпожа! — рокочущий бас выбил ее из задумчивости. — Госпожа Дюваль!
У калитки стоял огромного роста — и огромного же объема мужчина. Он возвышался над хрупкой белой калиткой, как Годзилла — над беззащитным Токио, и жизнерадостно размахивал рукой.
— Можно войти?
— Да. Конечно. Проходите, — отмерла наконец-то ошеломленная габаритами гостя Теодора. — Что вы хотели?
— Я это. Того, — тяжело вбивая огромные ноги в землю, гигант пересек двор и поднялся по ступеням. Доски под его весом тоскливо заскрипели. — Беда у меня, госпожа Дюваль.
Мужчина стянул с головы войлочную шляпу, обнажив загорелую лысину. Солнце отражалось в ней, как в отполированном медном зеркале.