Небо внизу - стр. 51
Теодора ошарашенно заморгала. Конечно, пыл господина Натта поражал воображение. Являться каждую ночь к этому громогласному чудовищу — да у мужика, должно быть, стальные яйца. Но в чем тут, собственно, проблема?
— Госпожа Натта, я понимаю, это очень деликатный вопрос… Иногда мужчины непозволительно навязчивы…
— Вот! Именно, дорогая моя! — схватив Теороду за руку, розовая дама так сжала ее, что кости затрещали. — Вы меня понимаете! Мужчины действительно непозволительно навязчивы. Ну умер ты — так иди же к предвечному огню! Воспари в горнюю высь, слейся душой с солнцем — все, как написано во Всеблагой книге. А кухню-то мне зачем громить?
— Простите, что? — Говорить было физически трудно: челюсть отваливалась, и это сильно влияло на дикцию.
— Кухню, говорю, не нужно громить, — любезно повторила розово-бисквитная дама. — Каждое утро прихожу — а там все вверх дном. Вещи разбросаны, продукты попорчены. Посуду почти всю перебил, подлец. Как начал с фарфорового сервиза, который нам мама на свадьбу подарила, так и не останавливается! Это все потому, что он матушку мою не любил, — склонившись к Теодоре, доверительно прошептала гостья.
— Вы думаете, что ваш супруг восстал из могилы, потому что не любит вашу матушку? Он что, преследует ее? — попыталась собрать разбегающиеся мысли Тео.
— Что? Нет! Конечно, нет! Паршивец этот мою почтенную матушку на дух не переносил, это вы верно поняли. Мать моя была женщина достойная и разумная, она сразу поняла, что это за человек. И всегда мне говорила: не за того ты, Милли замуж вышла. Испортит он тебе жизнь и все денежки профукает. Вот так говорила, говорила, а потом и умерла. Потому что этот паршивец ей все нервы истрепал — а без нервов какое же здоровье? Но дело, дорогая моя, не в этом. Дело в том, что мой Франко… этот бесчувственный, жестокий человек… О, моя дорогая, вы так молоды, вы не знаете, что такое мужчины! — трагически взвыв, гостья наклонилась и с размаху врезалась лбом в плечо Теодоре. Та рефлекторно обняла мягкие, как свежевыпеченная булочка, плечи.
— Ну что вы, господа Натта. Этот человек не стоит ваших слез. Успокойтесь, прошу вас, не терзайте себя. Расскажите мне все — и увидите, вам сразу станет легче.
— Да. Да, вы правы. Сейчас, моя дорогая, — все еще всхлипывая, гостья прижала к глазам уже изрядно изгвазданный платочек. — Это подлец… он… он… он… Он закрутил шашни с нашей служанкой! Я сотни раз спрашивала его — но мерзавец все отрицал. Но я же видела, видела как мой Франко смотрит на эту вертихвостку! Да он глаз не сводил с ее задницы! Но я была бдительна. Я ни на секунду не упускала негодяя из вида. А потом он умер. Три месяца все было спокойно. Я возносила моления огню, сожгла три самых жирных курицы и целую бутылку самого лучшего оливкового масла. Я все сделала для того, чтобы душа этого мерзкого грешника воссоединилась с солнцем! А он… он разгромил мою кухню! Сначала я думала, что это соседские мальчишки. Потом решила, что к нам забираются воры. Но двери в дом заперты, окна закрыты — а бесчинства продолжаются и продолжаются! Это потому, что Франко мне мстит!