Небо в призраках - стр. 9

Получив пощечину, она смогла сфокусировать взгляд на той, кто стояла перед ней. Колдунья.

– Наконец–то, – проворчала она. – Я уж думала умом тронулась, – и, видя, что от ее слов по щекам Габи снова потекли слезы, стала утешать. – Ну, дитечко, полно. Отпусти. За дело он помер, за великое дело. Его смерть – начало конца. Послушай меня, важная задача на твои плечи легла, непростая. Нельзя плакать. За тобой народ. Главное, не сдавайся.

Габи ни капли не понимала из того, что лепетала старушка, но ее успокаивающие поглаживания по волосам и спине будто возвращали ее к жизни.

– Совсем исхудала, – снова заворчала ведьма. – Лица на тебе нет. Вон как щеки впали. Но ничего, скоро все изменится, скоро будешь красавицей. Ты главное за жизнь борись, – и неожиданно громко, так что Габи аж подпрыгнула, вскрикнула. – Все поняла?!

Что ей оставалось? Габриелла покорно закивала, соглашаясь с выжившей из ума старухой. Та долго и пытливо не отводила от нее взгляд.

– В лес иди, запомни, в лес. На запад, в лесную пустошь. Солнце тебя приведет.

Старуха встала и направилась к двери, но остановилась, глядя прямо перед собой.

– Живы они… все живы, – и вышла, оставив Габриеллу одну.

Сколько еще сидела так, вперив взгляд в пустоту комнаты, она не знала. Перед глазами ее мелькали давно прошедшие мгновения. Вот мама наливает им чистой воды. Отец усаживает их с братом к себе на колени и целует в макушку. Вот они с братом, обнявшись, спят на соломенном тюфяке.

Габи резко вынырнула в реальность. Звуки за стеной накатили на нее волной, оглушая. Люди суетились, собирая в замок повозки. Сколько еще времени ей осталось?

Она оглядела скудное убранство комнаты. Взять ей было нечего, да и какой смысл? Меньше, чем через сутки она будет мертва.

Взгляд ее задержался на противоположной стене, где на гвоздике висел деревянный кулон, сделанный Рафаэлем. Все, что она получила в подарок за свою короткую жизнь. И это единственное, что останется с ней до конца.

Габи неуверенно встала с пола, подошла к стене и, сняв с гвоздика кулон, надела его себе на шею. Сразу стало легче.

Оглядев свою одежду, поняла, что порвала и испачкала сарафан. Практически рассудила, что при поездке в замок в платье будет некомфортно. Из отцовой одежды остались одни штаны и рубаха, как будто ожидая, когда их наденут для столь судьбоносного случая.

Каждое движение и решение Габи были осмысленны, но внутри она ощущала пустоту, как будто лишилась чего–то важного.

Переодевшись, присела около стола, как говорила мама, на дорожку. Есть не хотелось. Плакать тоже.