Небо над нами - стр. 11

В тот раз я рассказывал о новомучениках российских. Начал – алапаевскими[1], и говорил, казалось, ярко и убедительно (впрочем, по установившейся уже привычке, не вдаваясь в подробности и тоном давя на жалость), однако, привычного отклика от паствы не получал. Всегда бывало так: сначала обращаешься только к избранным, отмеченным вначале, затем видишь, что на стороне загорелся ещё кто-то и переводишь взгляд уже на него. За ним вспыхивает следующий, потом ещё и ещё, пока не увлечётся вся публика. Но в тот раз я, как ни старался, не мог пойти дальше избранных – что-то, сбивало, задерживало. Наконец, понял, что дело в нём – остальные прихожане слушали мой рассказ внимательно, с серьёзными, задумчивыми лицами, он же стоял с выражением безучастным и скучающим. От алапаевских я перешёл к патриарху Тихону, затем к Флоренскому… Лишь когда, закончив с новомучениками, стал рассказывать о деяниях юродивых, в том числе – о духовном подвиге Ксении Петербуржской, он начал прислушиваться внимательно, но опять не с интересом, а с иронией. Службу я завершил на досадной ноте и нехотя начал принимать верующих на исповедь. Среди прочих подошёл и он.