Небо над бездной - стр. 42
– Папа, она узнает тебя, – сказала Таня, – у нее меняется выражение лица, когда ты входишь в лабораторию. Думаю, пора дать ей имя. Лева, Левушка. Как, подходит?
– Нет. Ей нужно дать женское имя.
– Но у нее грива, как у льва.
– Львом она никак не может быть. В крайнем случае, львицей. Но у львиц нет гривы.
– Прежние хозяева как-нибудь ее называли?
– Розалия, – произнес профессор протяжно, басом, – впрочем, это название всего подвида. В энциклопедии она обозначена как золотистая игрунка мармозетка розалия. Обитает на востоке Южной Америки. Предпочитает спать в дупле.
– Это я уже поняла, – хмыкнула Таня, – ты заставил Федора не только клетку для нее найти, но еще и особенное полено, с дуплом. Скажи, ты знал заранее, что она выживет?
– Разумеется, не знал. Но надеялся.
Обезьянка принялась энергично чесать лапой голову. Шелковая ярко-рыжая гривка была выбрита на макушке наподобие монашеской тонзуры.
– Не трогай, – сказал Михаил Владимирович, – расцарапаешь свои раны.
– Пап, перестань. Можно подумать, она понимает.
Обезьянка застыла, взглянула на Таню, скорчила обиженную гримасу, издала тихий, но пронзительный звук, вцепилась в решетку и слегка потрясла ее.
– Ты, мармозетка, со мной споришь? Желаешь выяснить отношения? Изволь, я готова. Давай поговорим, – Таня засмеялась. – Мармозетка Марго. Маргоша. Вот, имечко для тебя.
Последовал изящный прыжок, от перекладин к кольцу на веревке. Длинный пышный хвост взметнулся. Покачавшись на кольце, обезьянка вернулась на перекладину, уселась поудобней и принялась жестикулировать передними лапами. Прижала тонкие кисти к щекам, похлопала в ладоши и наконец изобразила открытые объятья, сопроводив их счастливой детской улыбкой.
– Да, папа, это тебе не крыса, – тихо сказала Таня, – она действительно все понимает. Во-первых, ей понравилось имя. Во-вторых, она просится на ручки. Сам виноват. Избаловал ее. Возишься с ней, как с младенцем.
– Может, поэтому она и выжила, – Михаил Владимирович открыл дверцу клетки. – Иди сюда, Маргоша. Только, пожалуйста, не хулигань.
Обезьянка прыгнула к нему на грудь, вскарабкалась на плечо и прижалась к щеке. Она была размером с белку, весила не больше фунта. С плеча она попыталась перебраться на голову, но профессор взял ее в руки и поднес к лампе.
– Ну, смотри, как все хорошо заживает, – сказал он, разглядывая аккуратный крестообразный шрам на выбритой макушке, – и шерсть отрастает, можно больше не подбривать. Скоро ты опять будешь красавицей.
Далеко в прихожей послышался звонок.
– Двенадцатый час. Кого это нелегкая принесла? – проворчала Таня и вышла из лаборатории.