Небо молчаливое - стр. 3
Ночь он пролежал без сна, ни разу ещё такого не было. Обычно тело, привыкшее к лошадиным нагрузкам, вырубалось быстро и охотно, а тут! Он лежал и считал назад от пятисот. Дошёл до двухсот семидесяти, бросил, включил лампу, открыл книгу – стало полегче. Утро вползло в спальню за час до будильника. Шторы сделались рубиновыми, а стены золотыми. «Как будет на Верне? Есть ли там солнце?» – подумал он почти с интересом, треснул кулаком по матрасу и встал. Солнце на Верне то же самое, и шторы вероятно можно похожие раздобыть. О боги, почему он не умер? Почему?!
На сборы ушло минут двадцать. Следуя старой привычке, он сгреб одежду в рюкзак, упаковал в непромокаемый конверт документы, ссыпал отцовскую заначку в отцовский кошель, осмотрелся и понял, что больше здесь делать нечего. Если по-честному, в этом «казенном жилье» ему принадлежала одна щётка и та старая. Всё остальное было отцовское. Картины в широких позолоченных рамах, мраморные мадонны, хрустальные бокалы за барным стеклом, пять бутылок дорогущего коньяка. Он взял одну, протолкнул, не глядя в рюкзачную горловину, взял и вторую, откупорил, выпил, но терпкий янтарный дух не дал ни спокойствия, ни наслаждения, коньяк обжег глотку и в пустой голове стало убийственно жарко и звонко, и больно на столько, что проще в окно. Открыть и выйти. Открыть и выйти. Константин безжалостно захлопнул дверь.
Он шёл к кораблю голодный, пьяный и очень, очень злой. Чтоб пусто вам… Чтоб… Если б мир мог треснуть от его шагов, он бы давно развалился на две дрожащие половинки. К чертям и демонам такой мир. Мир, которому он больше не нужен. Рюкзак, бухло да форменные ботинки – вот всё, что он себе оставил. Оружие конфисковали в штабе, форму и того раньше отобрали. Ну и подавитесь. В пяти шагах от него семенил молоденький солдатик, а за ним Августин – такой вот немудрёный эскорт для героя.
«Погодите, господин Кесаев!», – принеслось ему в спину. Константин оборачиваться не стал, останавливаться тоже. На взлётной полосе уже ждали. Там, да осветится имя его, стоял сам прокуратор. Константин прошёл мимо, он, собственно говоря, не очень знал, куда надо идти, но предполагал, что тот единственный корабль потрепанный да крепкий предназначен ему.
«Кесаев!» – гаркнули грозно.
Константин шагнул на трап, споткнулся.
«Кость!» – воскликнул прокуратор.
Он стукнул кулаком по двери, та распахнулась. Лишь тогда он решил обернуться, улыбнуться и заблокировать дверь изнутри.
«Пусть небо будет добрым к тебе!» – крикнули в спину.
«Добрым, – прыснул герой, – куда уж там!». Внутри корабля было темно, только дорожка под ногами мигала синим. Теперь, уже когда всё решено, спешить не хотелось. Даже просто переставлять ноги по прорезиненному полу вслед за синими огоньками не хватало сил.