Небо № 7 - стр. 14
– Спасибо! – По идее эту фразу должна была выпалить я, а не Макс.
– За что? – испуганно переспросила я, решив, что сейчас меня точно огреют моей же зарплатой и вместе с орудием уничтожения закопают в соседнем пролеске.
– Ты как-то ярким пятном разбавила мои хмурые будни.
– Можно я выйду из ванны и мы тогда продолжим?
– Ладно, так уж и быть. Хотя мне нравится смотреть. – Он опустил глаза, и только тут я заметила, что пена почти осела и я предстала перед ним во всей своей, надеюсь, красе.
– Я в стриптизерши не нанималась.
– Мне не сложно съездить за еще одной бутылкой шампанского.
Мы напились игристого и переместились на крыльцо. Я сидела, завернутая в бамбуковую простыню ментолового цвета. Даже намека на секс не последовало. Меня штормило в унисон ветру.
– Ты играешь в чужую профессию, прикрываясь чужой оболочкой, чтобы спрятаться? На фига тебе все это?
– Так надо. Потом, мне очень хочется отработать свою бутылку шампанского.
Мое безумие требовало сиюминутной близости. Душевной или физической – не столь важно. Хоть и раскусили и моя карта бита, но я еще могу остаться человеком слова.
– Вот ты будешь смеяться, но я не могу взять и тебя поцеловать, – отрезвил он меня.
– Ну да, проституток же не целуют. – Это я запомнила еще в дошкольном возрасте, посмотрев тайком фильм «Красотка» по кабельному.
Простыня упала с одного из моих плеч. Ветер раздувал полувысохшие светлые локоны.
– Хватит цитировать голливудский ширпотреб. И то, что я не могу поцеловать, не значит, что я не хочу.
– Не важно, кем я была до встречи с тобой и кем я буду после того, как наступит утро. Сейчас я девушка, за ночь с которой ты заплатил.
– Я не платил, я просто угостил тебя бутылкой шампанского, – пытался ретироваться он от любого рода слияний.
– Хочешь, я тебя сама поцелую?
– Я хочу, чтобы ты хотела меня поцеловать. Но ведь ты не хочешь, – решил он за меня.
– Не знаю. – Я осунулась и растерялась.
– Ну что, тогда просто пошли спать? Кто платит, тот и заказывает музыку.
Меня данное предложение удивило. Но спать так спать. Мы забрались в одну кровать, под одно одеяло. Макс даже не дотронулся до меня. Приставать хотя бы для проформы, засыпая, не стал. Храпеть тоже.
Оба факта вызвали приступ бессонницы. Ветер вломил трехочковым ударом по окну, будто метил под дых. За рамой, за странной вылазкой в потусторонний, не принадлежащий ни Максу, ни мне мир, зияла ночь, чуть выше горизонта виднелись прослойки гнойно-желтого рассвета. Я подошла к открытому окну и вдыхала подмосковный воздух. Так пахнут бабушкины дачи и школьные лагеря, так пахнут велосипедные прогулки к ручью с горбушкой ржаного хлеба, посыпанного крупной солью и политого нерафинированным маслом. Так пахла моя страна, которая никогда из меня не выветрится.