Небесный Стокгольм - стр. 36
– Ну так что мне с этого? Она же к нему уехала. Все.
– Да ничего не все. Больно им друг от друга отрываться-то, а все равно придется. Приду к ней домой иной раз, она меня булавками обколет, а потом вдруг раз – и завоет. Доля бабья – все равно мужику все решать.
Чувствовалась, что у нее самой все устроено по-другому.
Глава 8
Лето в Москве – время хуже не придумаешь. Ощущение, что жизнь катится мимо. Трава, еще вчера свежая и аккуратная, превращается в лохматый бурьян. Автоматы с газированной водой не спасают. «Спартак» не радует, позорно проигрывает одну игру за другой. Одно хорошо – половина Москвы выехала на дачи, и в троллейбусе можно сесть, а потом ехать, читать «Советский спорт» и никому не уступать место.
Петя как-то после работы зашел в «Детский мир», который недавно открыли по соседству. Говорят, что начальство в Комитете было против его строительства, мол, зачем тут под носом вечная толчея, но Хрущев их в конце концов сломал. На третьем этаже Петя купил кордовую модель самолета: набор реек, фанеры и папиросной бумаги – и собрал ее в выходной. Лететь она не захотела.
Антон с Верой укатили на Рижское взморье. Филиппыч тоже ушел в отпуск, остались они с Кирой одни, предоставленные сами себе. Составляли еженедельные «объективки», добавляя в рапорты о настроении людей в стране свою часть, посвященную анекдотам.
Чапаева пока остановили, ждали Антона, да и многое уже удалось сделать. Филиппыч как-то успокоился и в их безумный проект поверил.
Однажды Петя побывал у Киры в гостях. Жил он недалеко от пирожковой, во Втором Неглинном переулке, рядом с Сандуновскими банями. Дом был старый, трехэтажный. Рядом церковь с колокольней и пивной ларек. Пейзаж конца прошлого века.
– Этот дом когда-то мой дед построил. Он бабушку совсем юной взял, но умер вскоре. Революцию она уже вдовой встретила, поэтому ее и не тронули. Только стали уплотнять. В конце концов у нее осталась одна большая квартира. По идее должны были оставить только комнату, но в этот момент ее сын, мой отец, получил патент на изобретение. Так квартира и осталась.
– А кто твой отец?
– Конструктор. Ракеты. Видимо, поэтому меня сочли для органов не совсем пропащим.
Они поднялись на второй этаж, из прихожей шли комнаты анфиладой, со старинной мебелью, тяжелыми портьерами с бахромой, в гостиной стояло пианино с канделябрами. И везде были книги. Очень много книг.
Мать накрыла на стол. Несмотря на неюный возраст, выглядела она очень хорошо. Кира рассказал, что она с конца апреля открывает окно и садится на подоконник принимать солнечные ванны, когда все уйдут.