Небесные тихоходы - стр. 26
Нас же Сатьякама сводил вечерком в тихую обитель имени Рамакришны.
Узенькой тропой, вьющейся меж сосен и банановых пальм, спустились мы к причудливому деревянному строению с алой крышей. Издали эта крыша одиноко алела среди голубых гор. Настоятель в длинном оранжевом одеянии, в оранжевой шапочке, в очках с толстыми линзами и коричневой оправой, встретил нас очень учтиво. На вид ему не больше ста лет. И он так страшно обрадовался, когда Лёня показал ему своего даблоида – существо, состоящее из большой стопы и маленькой головы, сшитое мною для Лёни из красного носка и усыпанного бисером.
– О! Это стопа Будды! – сказал старец, сложив перед собой ладони.
Над ним, роскошно окантованные, висели фотопортреты индийских святых, среди которых, по всей видимости, царили его любимые Рамакришна с учеником Вивеканандой.
– Вы знаете Вивекананду? – спросил он у нашей компании.
– Знаем, знаем, – сказала я.
– Ну, где он? – лукаво спрашивает старец.
Я растерялась на одно мгновение.
Вообще я знала про Вивекананду. Лет пятнадцать тому назад кришнаиты в Коктебеле дали мне на два дня ознакомиться с его самиздатовскими трудами. Кажется, тогда впервые я прочитала произнесенные кем-то с истинным пониманием ликующие строки о жизни, о смерти, о свободе и о любви:
«В этом мире, – писал Вивекананда, – где жизнь и смерть – синонимы, страх смерти может быть побежден, если вы ясно увидите: пока во Вселенной есть хоть одна жизнь, живете и вы.
В вас заключены бесконечные силы мира, и, между прочим, Земля – наиболее подходящее место для пробуждения. Даже ангелы и боги должны побыть земными людьми, если хотят стать совершенными, так как человеческая жизнь представляет собой великое средоточие самых в этом смысле удивительных возможностей…»
Помню, я так обрадовалась, когда это прочитала, как будто бы мне из космической мглы приоткрыли завесу над тайной Бытия.
«Кто видит в мире многообразия – одно, пронизывающее весь этот мир, – торопливо читала я звездной крымской ночью почти “слепую” машинописную рукопись (назавтра строгие кришнаиты должны были отобрать ее у меня), – кто в мире смерти находит одну Бесконечную
Жизнь, а в этом бесчувственном и невежественном мире обнаруживает один сплошной источник света и знания, тому принадлежит вечная Вселенная с ее мириадами солнц и лун, никому другому, никому другому!!!»
Меня тогда это здорово вдохновило. С тех пор я обожаю индийских мудрецов. Нет, я, конечно, уважаю греческих философов, люблю суфийских дервишей, с душевным трепетом взираю на китайских и японских дзэн-буддистов, со всей душою отношусь к православным старцам, сердечную склонность имею к хасидам. Но индусы – моя тайная страсть.