Небесное чудовище - стр. 23
Кто недавно так мудро рассуждал про глупость? А сама полезла в пасть к хищнику. Ведь сразу же подумала о Фэн Лэйшэне, вспомнила о нем в первую очередь! Догадалась, кто именно мог найти меня в Мире Смертных. И в тот момент надо было не играть в сыщика, а бежать. Бежать, пока было время. Впрочем, времени уже не было с той поры, как Вэй Тянь получил письмо. Главная глупость в том, что я засиделась на одном месте, расслабилась, поверила, что могу просто жить. Уходить надо было давным-давно…
Дура! Ой, дура!
Скрипучая решетка открывается будто нехотя, пропуская высокую темную фигуру. Фэн Лэйшэн по-прежнему одет в черное. При его стройности и стати – смотрится великолепно.
Быстро скольжу взглядом: он вообще не изменился. Все такой же опасный, загадочный, закрытый, и мое сердце – глупое, раненное им сердце – по-прежнему пропускает удары в его присутствии. И этот запах – мята, сандал, нотка зеленого чая – все так же дурманит.
Фэн Лэйшэн, уйди, скройся, исчезни! Ты – мой кошмар, мое наваждение, мой горячечный бред. Не хочу тебя видеть, слышать, обонять, потому что… это обескураживает. Сбивает с толку. Я не знаю, как противостоять тебе!
Несколько мгновений он рассматривает меня. Сейчас я, должно быть, с высоты его роста выгляжу совсем маленькой и жалкой.
– Ну здравствуй, женушка. – Почему его голос, даже когда полон яда и ехидства, так будоражит? – Семьсот лет не виделись. Скучала?
Я лишь хмыкаю, продолжая сидеть в той же позе, и смотрю в пол.
– А я вот – очень. – Он делает еще несколько шагов, а потом садится рядом, на истлевшую грязную циновку, словно он не бессмертный на высшей стадии совершенствования, а обычный мальчишка. – Не поверишь, искал тебя в Трех Мирах. В каждый уголок заглядывал. А ты все ускользала от меня. Нехорошо это, Ли-эр…
– Ли-эр? – Вскидываю брови. – Дай-ка припомню. – Показательно морщу лоб. – Это не та ли глупышка Сюли? Так ты ее вроде убил.
– Разве? – Теперь вскидывает брови он.
– Ну да, ты меня с кем-то путаешь. Люди зовут меня Ю, дядюшка Жу – Никчемной, Пепел назвал Огоньком.
– Пепел? – В голосе – низком, бархатном, чарующем – проскальзывает тревога.
– Да. Он играл красивую мелодию и спас меня от дождя. – А что было дальше, муженек, не твое дело. Но рога мы тебе наставили славно. Как, не тяжелы?
– Пусть другие зовут тебя как угодно, для меня ты всегда будешь Ли-эр.
– Как пожелаете, мой господин, – язвлю я, прикладывая ладонь к груди и слегка склоняя голову.
Фэн Лэйшэн перехватывает мою руку и смотрит на ладонь, как на диковинку.
– Когда ты стала такой? – А в голосе такая искренняя боль. Я бы даже поверила, если бы память раз за разом не подсовывала ту картину, увиденную Ее глазами: постель в алом шелке, моя белая грудь, черное лезвие зачарованного клинка, пронзающее насквозь.