Небесная стража: Рассказы о святых - стр. 15

Когда Иоанн начал рассказывать о своей родне, то Аркадий, всматриваясь в его лицо, узнал в нем своего брата и от сильного чувства братской любви, не дав ему окончить рассказ, воскликнул: «Отче! Это брат мой, Иоанн!» И бросились братья обнимать и целовать друг друга.

Через два дня возвратились от Иордана в Иерусалим Ксенофонт и Мария и, встретив у Гроба Господня того прозорливого старца, просили его исполнить обещание и показать им детей. Дети были подле старца, но старец приказал им ничего не говорить и стоять, потупя глаза в землю, чтобы их не узнали. Братья тотчас узнали своих родителей и несказанно обрадовались, но родители не могли узнать их, потому что они были в монашеской одежде и даже лица их изменились от иноческих подвигов. Старец сказал Ксенофонту и Марии: «Пойдите в вашу гостиницу и приготовьте трапезу; мы придем разделить ее с вами, и тогда я скажу вам, где ваши дети». Обрадованные родители поспешили исполнить его волю.

За трапезой Ксенофонт и Мария, занимаясь со старцем спасительной беседой, спросили его, как живут их дети. «Хорошо, трудятся для своего спасения», – отвечал старец. «Ах! Какие прекрасные у тебя ученики, – сказал ему Ксенофонт. – Как только мы увидели их, то обрадовались им, как родным детям. О, если бы и наши дети были такие!»

Тогда старец сказал Аркадию: «Чадо, расскажи нам, где ты родился и воспитался и откуда пришел сюда?» Когда Аркадий начал рассказывать, то родители тотчас узнали в них своих детей и воскликнули: «Это наши дети! О, наши дети!» И обнимая их, целовали и плакали от радости. Прослезился и старец.

Вид со стен Иерусалима на Масличную гору и колокольню русской православной церкви Вознесения

Насладившись лицезрением своих детей и воссылая сердечное благодарение Богу за ниспосланную им радость, Ксенофонт и Мария начали рассуждать между собой, для кого им теперь жить на свете и для кого сберегать имение. И, наконец, решили последовать примеру детей. Продали свое имение и раздали бедным; рабам дали свободу и от руки прозорливого старца приняли пострижение в иночество. Все они просияли верою и святою жизнью, а Ксенофонт и Мария сподобились от Бога и дара чудотворения.

В царствование Декия были в Армении два благородных воина, Неарх и Полиевкт, которых скрепляла такая дружба, какая не встречается и между родными братьями. Неарх был христианин, твердый в вере и благочестии, а Полиевкт – язычник. Впрочем, он был человек добродетельный, имел большое уважение к христианству и соблюдал даже христианские обычаи, но не принадлежал к Церкви Христовой, без которой нет спасения. Желая обратить его к христианской вере, Неарх часто читал ему Божественное Писание, а также открывал пред ним языческие заблуждения; но час его обращения на путь еще не пришел. Между тем началось гонение на христиан: везде по улицам читали повеление Декия, чтобы все поклонялись идолам и чтобы ослушников повеления принуждать к тому жестокими муками. Неарх, как верный раб Христов, приготовляясь к смерти, начал скорбеть и сокрушаться о друге своем, думая, что он убоится мук и навсегда останется в языческом нечестии. Скорбь его была велика. Сколько ни спрашивал его Полиевкт, о чем он так сокрушается, Неарх не открывал ему причины своей скорби. Наконец, после настоятельных просьб Полиевкт сказал ему: «Чем я так жестоко оскорбил тебя и что сделать, чтобы ты простил меня – своего друга?» Тогда Неарх, со слезами на глазах и с глубоким вздохом, отвечал ему: «Друг мой! Мысль о разрыве нашей дружбы приводит меня в уныние». Огорченный до глубины сердца, Полиевкт сказал: «Как может это статься и зачем говоришь такие слова? Наша дружба так крепка, что и смерть не может разлучить нас». – «Но, любезнейший друг мой, – отвечал Неарх, – то, что приводит меня в смущение и скорбь, что должно разлучить нас, ужаснее естественной смерти». Полиевкт не понял сказанного и бросился обнимать и умолять друга: «Неарх! Скажи мне ясно, не могу более выносить твоего молчания. Или скажи, или тотчас увидишь меня лежащего на земле бездыханным». – «Царское повеление, любезный Полиевкт, должно разлучить нас, – сказал Неарх. – Я – христианин, а ты – поклонник идолов. Когда возьмут меня, чтобы предать смерти, ты отречешься от меня». Услышав это, Полиевкт, озаренный светом благодати Божией, сказал: «Не бойся, любезный друг! Мы не разлучимся. Слава Христу, Богу истинному! С этой минуты я исповедую себя рабом Его».