Не злите ведьму. Сказочная работёнка - стр. 27
– Вот такие вот пироги, Клавдия Никитична. Я не знаю, что мне делать. И уехать не могу, и оставаться теперь страшно.
– А чего страшно-то? – наконец-то подала она голос. – Боишься, что два мужика из-за тебя передерутся?
– Боюсь, что Толя окончательно сломается, – призналась я. – Я таким его не видела никогда. Он даже в самые тяжёлые моменты на ногах твёрдо держался, а сейчас ему и на ровной поверхности шатко. Я не хочу, чтобы ему ещё больнее было, понимаете?
– Понимаю, – кивнула старушка. – Только ты сама для себя реши сначала, что важнее. То у тебя семья на первом месте, то разборки какие-то. Я аж запуталась. Чего-то ты мне, милая, не договариваешь.
– Угу, – кивнула я. – Есть такое. Но вам это знать не нужно, это моя личная боль в копчике.
– Ну и не говори, раз не нужно, – разрешила она. – У меня и так от твоих откровений голова пухнет. Это что же получается? Ты нашего Антошку на своего сына обменяла, и эта гадюка теперь из него кровь пьёт?
– Не кровь, а природную силу, – поправила я. – Она ведь не упырь, чтобы кровь пить. И не из него, а через него. Он это даже не ощущает, и вреда ему никакого нет.
– А сынишке твоему был?
– Тоже не было.
– А тогда зачем ты обмен-то этот сделала?
– А вы на моём месте не сделали бы? Антон мне чужой человек. Он взрослый мужик. А Владик…
– Да поняла я, поняла, – махнула она рукой. – Своя рубаха к телу ближе. Ешь оладьи, пока не остыли. И помалкивай, пока Люська есть будет. Не надо ей ничего этого знать, мала ещё.
Клавдия Никитична поставила на стол передо мной пиалу с клубничным вареньем и ушла звать правнучку за стол. Я слышала, как они спорят – Люська вредничала, а старушка спокойно объясняла ей, что даже обиженные феи так некрасиво себя не ведут. На переговоры ушло минут пять, после чего девочка всё-таки изволила сесть за стол, но при этом она такие взгляды в меня метала, что я подсознательно на всякий случай выстроила защитное поле.
– Ешь, заноза, – поставила Клавдия Никитична варенье и перед ней тоже. – Спать уже давно пора, а ты никак капризничать не перестанешь. Скорее бы уже мама твоя приехала, а то сил никаких не осталось.
Люся в ответ на эти слова упрямо выпятила нижнюю губу, скрестила руки на груди и отвернулась от стола.
– Ну и сиди голодная, – устало махнула прабабка на неё рукой. – Уговаривать больше не буду. У тебя десять минут. Если не поешь, до завтра ничего не получишь.
– Ну и не надо! – бросила ей Люська, слезла с табуретки и снова скрылась в комнате.
– Вот так вот у нас, Эля, – грустно улыбнулась мне старушка. – У тебя свои беды, а у меня, как видишь… И поплакаться тоже некому. Ладно, проехали. Я чего сказать-то хотела… А, вспомнила! Не сказать, а спросить. Что ты там про посредника говорила, который злыдне этой нужен?