( Не)желанная дочь, или Я иду искать - стр. 22
Вдох. Выдох. Десять шагов. Скрежет опустившейся вниз дверной ручки.
И я уже выпадаю в коридор, быстро преодолевая недлинное расстояние до мрачного, плохо освещенного зала с октагоном посередине. Вокруг заливисто визжат девицы разной внешности, начиная от наряженных в дизайнерские шмотки спутниц папиков-толстосумов, заканчивая одетыми в самые обычные футболки и штаны участницами схваток. Кто-то оглушительно свистит, кто-то пытается поменять сделанную ставку, кто-то снимает происходящее на телефон.
– О, Крестовский!
– Сколько лет, сколько зим!
– Я думал, он уже где-то на Бали чалится…
– Ну, ни хрена себе! Сам Крест пожаловал…
Краем уха я различаю сливающиеся в какофонию обрывки фраз, но тех, кто до сих пор прекрасно меня помнит, не замечаю. Сейчас все мое внимание приковано к сопернику – застывшему в глубине клетки худому высокому блондину с кривой усмешкой и огромными ярко-голубыми глазами.
– Ты – труп.
Он произносит достаточно четко одними губами и изображает пригласительный жест, после которого отрубаются все звуки. Как по щелчку, испаряются оглушительные крики разбушевавшейся толпы, куда-то девается речь холеного прилизанного ведущего. И только сердце лихорадочно тарахтит где-то в висках.
– Посмотрим.
Выдаю настолько хладнокровно, насколько могу, и занимаю место в октагоне, стараясь не думать о ярко-желтом сарафане, сливочном мороженом и девочке с глазами цвета хмурого свинцового неба.
К счастью, гонг в одном мгновение выметает лишнее из воспаленных мозгов и заставляет сосредоточиться на поединке.
Шаг. Отскок. Подсечка. Блок.
Первое время мы просто тестируем друг друга. Дразним, выискивая слабые стороны соперника. Примеряемся. После чего резко наращиваем скорость, работаем на максималках, обрушиваем друг на друга град мощных ударов.
Пару раз меня по касательной задевает кулак оппонента. Трижды я цепляю его сам. А потом со мной случается то, что не происходило ни разу за всю неофициальную карьеру бойца. Я пропускаю хлесткий убийственный джеб, отправляющий меня на покрытие.
С глухим хлопком лопатки встречаются с матами. Мерзкий солоноватый привкус наполняет рот. Зрение барахлит. И бывшая еще несколько секунд назад четкой картинка подергивается расплывчатыми разноцветными пятнами.
– Ну, же, Крестовский, вставай!
Подбадриваю себя сам, потому что ликующая толпа поддерживает «блондинку» и громогласно скандирует «Фуллер, давай! Фуллер, добей его!», и не слишком проворно перекатываюсь на четвереньки. Отталкиваюсь ладонями от пола и поднимаюсь на ноги, пока зрение еще фокусируется.