Не выпускайте чудовищ из шкафа - стр. 8
- Ты напиши, ладно?
- Конечно.
- И если вдруг денег не хватит. Земля, я слыхала, на юге дорогая… ты тоже напиши, ладно?
- Обязательно, - соврал Медведь.
А зря. Деньги-то у меня есть. До неприличия много денег, которые в этой гребаной глуши и вправду тратить не на что. Не на пасту же для волос, пусть и патентованную.
Один хрен не спасет.
- Это еще не все.
Ну да… покойник.
Мертвец то есть. Вернусь, разберу треклятую колоду и сожгу его к демонам. Пусть даже Софья обидится.
- Я рапорт еще в том месяце подал, когда… совсем тяжко стало, - он потер грудь, и я коснулась. Сердце в ней стучало, медленно, тяжко. И стало совестно, что я не увидела, как ему тяжело.
Он и вправду похудел.
Осунулся.
- Твоя Ниночка, она…
Я не смогла произнести это в слух.
- Беременная она, - сказал Медведь очень тихо, а лицо стало таким, таким… что и описать не могу. И главное, сердце от этого счастья застучало быстрее.
- Поздравляю.
Я… я хотела быть счастливой. С ним.
И заталкивала боль поглубже. И старалась улыбаться. Очень старалась улыбаться. Только Медведь знал меня получше многих.
И счастье его поблекло.
- Тогда вам поспешить надо, - я мысленно прикидывала. Февраль, конечно, месяц неспокойный, но март и того хуже. – Пока не начались ветра. И…
- Она отправляется завтра.
- Одна?
Я нахмурилась. Может, Ниночка меня и недолюбливала. А я недолюбливала её, что уж тут. Но вот одну отправлять – это неправильно. Категорически.
- Тихоня пойдет. И Лютик, - Медведь с трудом поднялся. – А там встретят. Я отписался.
Хорошо.
- Дом?
- Гостиница. Приличная.
Не люблю гостиниц. Слишком много в них народу и очень уж разного, а потому никогда нельзя быть уверенным, кто окажется твоим соседом.
- Очень приличная. Да и Тихоня…
А еще Лютик, который, может, и похож на старого алкаша, но нож в глотку с двадцати шагов всадит. Хотя все одно не спокойнее.
- Крым далеко. И… может, вам пока погодить? Не с отъездом, нет, но…
Запинываюсь, понимая, что куда годить-то.
- От Лезинска теперь железная дорога идет. До Владивостока. А там уже и на корабле можно.
Корабли не люблю едва ли не больше гостиниц.
- Или и дальше. Я узнавал. Ну и целители… как скажут, так оно и будет. Я о другом хотел, - Медведь осторожно разогнулся. Ему было тесно в этом кабинетике, где единственной роскошной вещью было нефритовое пресс-папье, врученное благодарным купечеством новому полицмейстеру. Было это лет десять тому. С тех пор купечество стало менее благодарным, а полицмейстер совсем даже не новым. Но вот фиговина эта осталось.
Память.
Заберет?
Пресс-папье.
- Я… честно рекомендовал тебя. Когда стало понятно, что дальше не выдюжу, - Медведь сложил руки за спину.