Не выпускайте чудовищ из шкафа - стр. 2
Парнишку он знал.
И хуже того, что парнишка знал его.
- Ага, - только и сказал человек, вытирая вспотевшие ладони о штаны.
- Батько, да? Опять ему нежить мерещится! Ему ж сколько говорено было, что нетути тут нежити! Нетути!
Мишка ловко перепрыгивал с камня на камень.
- А ты это, извиняй, я не хотел. Он меня вона, тожечки отправимши, чтоб поглядел. На старых выработках. А я ему сразу сказал, что нетути тут…
Мишка съехал на заднице, оставив глубокий след во мхах. И этот след смотрелся почти как рана. Он заставил человека поморщиться.
А содержимое фляги разлилось.
- Ты это, - Мишка тоже её увидел. – Ты… ну не серчай, добре? Чтой-то? Настоечка? Я тетке скажу, она тебе отольет…
Он наклонился.
И потянулся.
И умер, так и не успев понять ничего толком.
Человек поморщился, удержав тело на весу. Только колени Мишкины обмякли и по мхам проехались. Но ничего. Мхов здесь везде хватает.
Флягу он поднял.
Кровь… жаль. И на Мишку с сомнением посмотрел. С одной стороны, конечно, не то, но… с другой все одно покойник. Да и кто заметит-то?
Он ловко задрал голову. От парня пахло салом, домашним мылом и еще дымом. Нож вошел в шею аккуратно, и человек с трепетом слизал первую каплю.
Мелькнуло сожаление.
Пропадет ведь.
Можно было бы и вниз. И там уже, в тиши да спокойствии, сделать все, как надо. Правда, дара в Мишке ни капли, и оттого кровь его, пусть и сладка, но совершенно бесполезна.
Ему удалось сделать несколько глотков, после чего он перехватил тело и, закинув на плечо, бодро зашагал. В этом месте берег поднимался над морем высоко. И оно кипело, разбиваясь в пену, рассекаясь о каменные шипы рифов.
- Извини, парень, - все-таки человек, как ему хотелось думать, сохранил остатки того, что люди называли совестью. И Мишку ему было немного жаль. Добрый парень. Славный. Но что поделать.
На войне всякое бывает.
Так ему говорили.
Он верил.
А потом сказали, что войны больше нет. Но… разве это что-то да значило?
Он подтянул тело к краю.
Оглянулся.
Нет. Чуть выше, там аккурат камни и скользкие.
Человек стянул с Мишки ботинки. Великоваты, конечно. И прилично так. Надо же, а паренек не казался рослым. Ну да ничего. Человек ступал осторожно, стараясь не тревожить камни. А уже там, на вершине груды, переобулся. К телу он возвращался по мхам. И поскользнулся, позволив себе съехать к самому краю. И уже на нем задержался, впиваясь когтями в камень. У кого другого дух бы захватило – здесь берег выдавался узкой каменной полоской. И тело, уже снова обутое, с нее скатилось легко.
А человек, глянув вниз, кивнул.
Все правильно.