Не все трупы неподвижны - стр. 8
Недавно АРГ нашло-таки Марине дело всей жизни – сортировать вешалки для одежды на одной маленькой фирме. В понедельник жена заступаёт на трудовую вахту. Платят там, конечно, копейки, но зато АРГ больше не будет доставать.
Я люблю путешествовать, поэтому дальняя поездка во Францию меня нисколько не огорчает, но для порядка ворчу:
– И почему всегда так – ты что-то придумываешь, а мне приходится расхлёбывать последствия твоих гениальных замутов?
После завтрака звоню по скайпу в Россию своему брату Агафону. Нужно его предупредить, что меня не будет на связи две недели. Я всегда испытываю за брата ответственность. В конце концов, это ведь я выбрал ему это странное имя Агафон.
Агафон дома и ещё не спит. Мой брат – преподаватель заштатного университета на Урале, поэтому дома выглядит совсем не как оксфордский профессор. На брате грязная майка, на щеках щетина, волосы стоят дыбом, очки криво висят на длинном, хрящеватом носу. И никакого сходства с Хемингуэем. Скорее с человеком, выросшим на свалке.
– Привет, братан!
Агафон широко улыбается, демонстрируя плохие зубы.
– Привет! Я сам тебе звонил час назад, но ты не отозвался.
– Наверно, я ещё спал. Только недавно встал и напился горячего какао. Это жизнь в золотом миллиарде, братан!
Агафон гордо произносит:
– Зато я ел рыбу рипус!
Я пренебрежительно кривлюсь.
– Это третий мир со всеми вытекающими.
Агафон предупреждает:
– Будь осторожен! С помощью синтетического какао капиталисты отравляют твоё сознание, а рипус – натурпродукт.
– Просто ты мне завидуешь. Как паппа мио?
Навечно холостой Агафон живет вместе с нашим стареньким папкой. Мама умерла и оставила нас одних.
– Всё никак не может решиться купить ботинки.
– Почему?
– Это противоречит его принципам.
– Не хочет вносить свой скромный вклад в экономику Родины?
– Не знаю. Папа скрывает свои мысли. Вообще не желает об этом говорить. Чтобы не госпитализировали. Я считаю, что в нём дремлют огромные разрушительные силы.
– Везувий?
– Кракатау!
Перевожу разговор на другое:
– Я вчера послушал великих гитаристов Пако де Лусию и Дмитрия Мамонтова. А ведь когда-то и я… Помнишь мою гитару? Эх, молодость-молодость!
– И что?
– Предложил Марине: я буду играть на гитаре фламенко, а ты танцуй. Пока она думает.
Агафон говорит с ехидцей:
– Пусть подольше думает, и проблема отпадет сама собой.
– Ты пессимист, братан. У тебя коньяк воняет клопами. А у меня клоп пахнет коньячком!
Агафон смеётся. Сообщаю брату о намечающемся путешествии в Лурд, и мы прощаемся:
– Пока!
– Пока!
Поздний вечер. Моросит дождь. Едем на юг по автобану номер пять. Франкфурт, Дармштадт, Карлсруэ уже остались за кормой. За штурвалом стремительного сизо-серого «Ауди» наш Саша. Я шмыгаю носом на пассажирском сиденье рядом с ним. У меня зверски болит горло. Марина дремлет сзади. Чтобы жизнь ей не казалась мёдом, сипло спрашиваю вялую супругу: