Не время умирать - стр. 5
Колька извлек банку, в которой плескалось на несколько стаканов «Жигулевское», и достал две плотвички. Выслушав историю про первую волнительную пробу их общего с Ольгой творения, Андрюха вынес из нее то, что было интересно ему:
– Годный сушильный шкафчик получился.
Колька сначала не понял, о чем речь, потом признал:
– Ну так неплохой.
Отхлебнув бодрящего напитка, Андрюха продолжил паять. Еще с четверть часа прошло, Колька, подумав, принял еще стаканчик. Хорошее пиво, прохладное, свежее.
– Судоргины приперлись.
– Насчет Альки я знаю, – поведал Пельмень, – он и сам приходил вчера в кадры.
– Устраиваться? Зачем ему, он разве не учится?
– Учится он заочно, так что обязательно где-то надо трудиться, иначе попрут, – объяснил Андрюха, – сказал, что если в другом каком-то месте не оформят, то к нам. И подвалил, точь-в-точь как в детстве, возьмите, мол, в компанию.
– Да ладно, в общагу?
– В точности.
– Что-то дядя Боря скажет.
Пельмень, бережно установив паяльник на стойку, с наслаждением распрямился, потянулся:
– Ничего не скажет, Никол. Нету его уж.
Колька поперхнулся:
– Умер? Вот ведь, молодой ведь, мордастый, здоровый. Я и не думал…
– И он не думал. Отъехал он на курорт.
– То есть прямо на курорт[1]?
Пельмень заверил, что именно так.
– Вот оно что. Тот еще жучара был, дай ему бог славной перековки.
Теперь неудивительно, что из Альки разные умные термины сыплются, было время наслушаться-нахвататься.
Дядя Боря Судоргин был снабженец до последней жилочки, еще во время войны развернулся, надо понимать, продолжил и после. На перепродаже продуктов, например, наживал по-жирному.
– Помнишь, Алька спал и видел, как бы ему напакостить, экспроприировать награбленное? Небось теперь раскаивается.
Андрюха пожал плечами:
– Кто его знает? Он же такой, себе на уме. Вроде бы не жалуется…
Он еще что-то хотел поведать, но тут поскреблись в дверь, потом чуть приоткрыли ее и негромко, по-овечьи, кашлянули.
Колька удивился, глянул через плечо. Андрюха даже не чихнул в ту сторону, а произнес с таким видом, точно у него зуб болит:
– Да заходи уж. Чего?
В комнату проникла Тося Латышева, ударница и стахановка. Глядя чистыми глазками, держа под мышкой книгу, снова тихонько откашлялась и проблеяла:
– Здравствуйте, Николай. Прошу прощения. Андрюша, пойдем, пора.
– Куда еще в субботу? – не поворачиваясь, спросил Пельмень.
– Как же. У нас заседание общественности… по бригадмилу [2].
Колька погонял в ухе пальцем:
– По… чему-чему?
– Бригадмилу, – повторила Тося и покраснела.
– Вас что, опять на это дело подписали? – удивился Колька.